Собиратель воды. Игорь Зыгин

замерла. Никто не смел произнести ни слова. Они ждали, что скажет Халид.

      Верховный жрец печально покачал головой и сделал шаг вперёд, частично закрывая собой Назира.

      – Мой мальчик, – сказал он с искренней болью в голосе. – Я знал твоего отца лучше, чем кто-либо. Мы были друзьями задолго до того, как я стал верховным жрецом. Мы вместе изучали тайны кристалла, вместе проводили ночи в размышлениях о его природе. И я помню, как он говорил о своём приборе – изобретении, которым он по праву гордился.

      – «Это только инструмент, не больше», – так говорил великий Акрам, – сказал Халид. – «Он измеряет лишь видимую силу кристалла, но не может измерить его связь с высшими сферами». Твой отец понимал ограничения своего изобретения, Назир. Он знал, что есть измерения реальности, недоступные даже самым тонким приборам.

      – Это ложь! – воскликнул Назир, не сдержавшись. Кровь бросилась ему в лицо. – Мой отец никогда не говорил таких слов!

      В толпе послышались встревоженные возгласы. Прямое обвинение верховного жреца во лжи было почти кощунством.

      – Твой отец был мудрым человеком, – мягко, но твёрдо оборвал его Халид. – И он бы не стал сеять панику среди людей на основании одних лишь показаний прибора. Он бы понимал, что наш священный кристалл – не просто булыжник, который можно измерить инструментами, как будто его только что подобрали с дороги. Это живая связь с богами, подчиняющаяся законам, которые выше нашего понимания.

      Люди закивали. Слова Халида звучали убедительно. Кто же лучше знал, что говорил Акрам – его единственный сын или давний друг и соратник?

      На мгновение Назир почувствовал себя беспомощным. Как бороться с человеком, у которого такая власть над умами людей? Как доказать правду, когда сами основы этой правды ставятся под сомнение?

      – Да, кристалл слабее, – снова признал Халид. – Да, нам всем приходится экономить воду. Но это испытание нашей веры и нашего единства. И мы пройдём его вместе, как проходили и раньше. Не разделяясь на верующих и скептиков, не противопоставляя знание и веру, но объединяя их в гармонии, как учили нас предки.

      Он вернулся к Назиру и посмотрел на него с печалью и сочувствием, но в глубине его глаз таилось предупреждение.

      – Никто не винит тебя, сын Акрама. Ты ещё молод и испуган, а твоя забота о городе делает тебе честь. Но сейчас не время для паники. Сейчас время для единства и надежды. Для веры, которая движет горами и наполняет источники водой.

      Назир почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. Его не просто заставляли замолчать – Халид выставлял его напуганным ребёнком, не понимающим сложностей жизни. Но ещё хуже было то, что жрец использовал имя его отца, искажал его слова, его наследие.

      – У меня есть его дневники, – тихо сказал Назир, борясь с желанием закричать. – Все его измерения. Все его мысли. И нигде, ни разу он не говорил о "высших сферах".

      Халид смотрел на него с выражением снисходительной жалости.

      – Конечно, в дневниках учёного