Родной дом. Владимир Бард

всегда приходил в черном костюме, с пакетом конфет и широко улыбался. Дети не особо его любили, они говорили, что у него плохая улыбка и не очень вкусные конфеты. Про сладости я ничего не знаю, у меня их сразу отбирали ребята постарше, но улыбку его я хорошо запомнил. В тот день, когда я получил паспорт, меня привели в кабинет директора. Этот мужчина сидел там один, разложив на столе какие-то документы. Увидев меня, он будто надел на свое лицо неестественно широкую улыбку. Было ощущение, что он часто тренировал ее перед зеркалом.

      «Привет, Максим», – сказал он бодрым тоном и протянул мне руку. В тот момент меня охватил испуг, я не здоровался с людьми из-за своих шрамов на руках. Как не боролись с этим врачи, у меня все еще начиналась истерика, когда кто-то прикасался к ним. Его рука провисела в воздухе еще несколько секунд, и он быстро пристроил ее у себя на коленях, отряхивая с них пыль, которой там не было. На меня начала давить повисшая тишина, он опять расплылся в улыбке и сказал: «У меня отличные новости, Максим. Меня послала администрация города Моревино, чтобы я помог тебе вступить в наследство и получить прекрасный дом с шестью сотками земли. Ты же знаешь, что такое сотка?» В смятении я не знал, что ответить, а он продолжил: «Тебе недавно исполнилось 14, хороший подарок на день рождения, да? Знаешь, что ты можешь сделать в 14 лет?» Он продолжал забрасывать меня вопросами, на которые ему не нужны были ответы. «В 14 лет ты можешь самостоятельно подписать принятие наследства и стать хозяином отличного поместья. Готов к такому первому взрослому шагу?» – он подобрал документ со стола и с энтузиазмом сунул мне его чуть ли не в лицо. «Вот этот документ от твоего попечителя, то есть данного интерната, который дает согласие на принятие подопечным, это ты, наследства от твоих покойных родителей. Видишь, какая красивая печать и подпись?» – мужчина провел пальцами по листу бумаги и посмотрел на меня, видимо ожидая моего восхищения. «А вот это, Максим», – он подвинул другой документ ко мне, – «это уже документ, который требует твоего личного, взрослого согласия. Видишь галочку? Здесь ты должен поставить свою взрослую подпись, прямо как в паспорте, и подарок будет твоим».

      Он пододвинул ко мне ручку и опять показал мне все свои зубы, выжидающе смотря на меня. Его рекламную компанию прервал директор, который зашел в свой кабинет.

      – Ваша обязанность в данный момент, помочь ему принять единственное правильное решение. Мы ведь все здесь хотим для него только лучшего, да? Нина Валерьевна не выпустила трубку из руки и посмотрела на меня. Она была строгой и непробиваемой женщиной, но в этот момент она опустила взгляд и тихо сказала куда-то вниз: «Максим, просто подпиши, пожалуйста, и можешь идти».«Уже рассказали ему все?» – обратилась она к мужчине в черном, даже не посмотрев в мою сторону. – Конечно, конечно. Максим уже готов принять принадлежащее ему по праву крови», – он сделал особый акцент на слове кровь, – да, Максим? «Ну а ты, Максим, сам, что думаешь?» – директор все-таки решила обратиться ко мне. В тот момент я не знал, что ответить.