Девочки. Повести, рассказ. Анжелика Королёва

уже «пела песни» новому молодому мужу, который, как в деревне говорили, был «вылитый Лёшка Баринов».

      Сыновья Сергей и Олежка выросли, переехали в Посьву, у них уже у самих были дети, но в гости к матери они никогда не спешили. И хотя «бабушка Надя» щедро дарила подарки и хвасталась налево-направо внуком и внучкой, виделись они всё равно редко.

      Егору дали большой коттедж в соседнем городке, где тоже была нефтеперекачивающая станция. Они семьей, как и мечтали, переехали туда и позвали с собой мать. Та никак не хотела уезжать, говорила: «Как же Надя тут одна?» – но на семейном собрании постановили, что дочь справится, а матери будет кем заняться: у Егора к тому времени было уже семеро детей. Мать с тяжелым сердцем, но всё же уехала к Егору.

      Люба родила дочку, умницу и красавицу, перешла на более спокойную работу, в медпункт на нефтеперекачке, продолжала дружить с Надей, замуж так и не вышла. Спустя ещё какое-то время, майор Иванейко умер от рака легких. Надя на похороны не ездила, они с новым «Лёхой Бариновым» отдыхали в это время в Турции.

      Девочки

      …Когда я скользила и падала вниз,

      Мой ангел-хранитель семечки грыз…

Е. Горбовская

      Аня приехала в Свердловск на один день. Однокурсники, с которыми училась в культпросветучилище, на отделении театральной режиссуры, решили делать бизнес. Долго и настырно они объясняли, как важно «по-бы́рому срубить капусты». Дело было известным: решили проводить праздники, в Свердловске и пригороде. Брали только своих, семь человек, и ещё на светомузыку иногда хотели приглашать знакомого. «Короче, веселу́ха и в перестройку нужна», – с пафосом рассуждал бывший староста курса Вадик Богдачёв.

      Правда, начинали незаконно: не было документов. С кем-то договаривались, кого-то ждали, кому-то надо было дать денег, и этот кто-то обещал «железно помочь». «Пизнесмэны мы, конечно, те ещё, но начало есть, конец – будет», – шутил староста. Он долго говорил разные слова, махал руками, уверял, что прорвутся, что «желание и талант важнее всяких бумажек», в общем, был в своём репертуаре. Хотелось ему верить, но что-то смущало Аню, особенно настораживала стремительность и неофициальность: без записи в трудовой всё какое-то неопределенное, неточное.

      – Нет, концерты в Доме офицеров, спектакли, проводы Русской зимы всяческие там… слёт Европы и Азии – это пожалуйста, а у тёти Пэ́си на кухне сба́цать – нам слабо́? – налегал на однокурсников Вадик, который явно был в ударе, все галдели.

      – В Доме офицеров! Европы! Азии… понесло. Дом офицеров был один раз, а слёт туристов этот, блин, у столба, с границей Европы с Азией постояли и что?! Тоже мне, престиж?! Между прочим, нас туда просили приехать. Всё в тему было. А тут… Тётя Пэ́ся?! Блин, как скажешь, Богдачёв, – парировала Аня.

      – Не, а кто нам помешает? Давай сейчас всех бояться?! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское и вообще не пьёт, – продолжал выделываться Вадик. – Ку́зина, ты чё, забыла, как мы с тобой… на настоящих собачьих упряжках въезжали?!