Чайная буря. Хафса Файзал

сломанный механизм, мысли в голове взметнулись так, будто кто-то бросил булыжник в кучу перьев. Джин натужно кашлял, легкие горели, как если бы пожар был у него внутри. Девчонка принесла ему воды. В грязной чашке плавали серые хлопья, но Джин выпил все, а потом вернул чашку своей спасительнице, словно та могла дать ему добавки.

      – Я – Арти, – сказала девчонка звонким сильным голосом, в котором слышался какой-то иноземный акцент.

      – Джин,– просипел он. Его тело и разум словно онемели, не отдавали отчета, что сейчас произошло. Потрясение. Взрыв. Родители.

      Руку охватила жгучая боль, настолько сильная, что Джин подумал: будет легче, если ее просто отрубить. Арти опустилась на колени, выложила из своей потрепанной сумки всякую всячину и разномастные притирки, а затем, скривившись, принялась обрабатывать его ожог. Когда она закончила, боль, похоже, усилилась. Арти пожала плечами.

      – Сейчас некогда. Попозже как следует перевяжу.

      Джин не сводил глаз с дома. Это был Овен. Овен все это устроил. Джин утер лицо, и его рука намокла. Он плакал.

      – Но вдруг они все еще там, внутри? И живы?– спросил он, хотя в глубине души знал, что это не так. Отрицание – так это называлось, но Джин выяснил это гораздо позже.

      – Это вряд ли, – ответила Арти с таким безразличием, словно читала утреннюю газету.

      Джин заплакал в голос. Арти вытащила из кустов пыльный пакет. Внутри были пирожные, она протянула одно Джину. Угощение было свежим, напоминало те, которые мать покупала ему, когда он сдавал экзамен на отлично. На вкус пирожное было как пепел.

      Девчонка наблюдала за ним. Джин не понимал, почему она проявила к нему такую доброту – и зачем вообще спасла. Она встала – Джин не понимал, что будет дальше, но одному ему оставаться не хотелось.

      – Бежать сможешь? – спросила Арти.

      Сквозь шум пожара Джин услышал крики с другого конца улицы: «Вон она!» И кивнул.

      Девчонка сунула в карман серебряную шпильку.

      – Хорошо. Потому что я только что стащила эту штуку у мерзкого мужика, и нам надо бежать изо всех сил – иначе мы умрем. Больно.

      Джин подхватил зонт, Арти как ни в чем не бывало взяла его за руку, словно проделывала это уже сотни раз, и потащила за собой. Джин прежде не встречал никого столь же бесстрашного – хребет у нее выступал, будто ребро меча. И все же она увидела в нем что-то, сочла Джина достойным спасения. Эта востроглазая чужачка, которая ничего о нем не знала, вдруг превратилась в самого близкого для него человека, и потому Джин не отставал. Ее жажда жизни передалась ему. С тех пор он мог увлечься чем угодно, если это не давало ему вспоминать о том, почему он все еще жив. Чем угодно, если это мешало Джину сигануть в темную бездну, которая однажды уже чуть не поглотила его.

      Так было до появления «Дрейфа».

      Чайная стала воплощением их с Арти единодушия – задолго до того она вычитала в книге фамилию и объявила, что теперь это их фамилия. Работа над чайной и домом крови полностью захватила Джина. Он подгонял трубы, резал стекло, прокладывал