Блеск и ярость северных алмазов. Александр Трапезников

Тогда он решил поменять в последнем слоге «а» на «о». Выходило что-то среднего рода, иностранное и загадочное. Как граф Калиостро. И не поймешь, на каком слоге ставить ударение. Паспортист усмехнулся, вписал и торжественно вручил ему исконно-полосконный документ, удостоверяющий новую личность гражданина Советского Союза:

      – Держи, Родион Козочко! Тюльпанов нет, но могу угостить водкой. За твой счет. Беги в магазин.

      Через четыре года наступила перестройка, как день Победы для повзрослевшего козленка. Он понял, что пришло его настоящее счастливое времечко. Не надежд и ожиданий, а время Икс для заветных свершений. Всё летело кувырком в бездну, переворачивалось с головы на ноги. Хаос уже пролез во все щели и окна и хозяйничал внутри Дома.

      Теперь надутые граждане уже не шипели ему со злостью в спину:

      – Козел вонючий!

      А почтительно произносили:

      – Умеет же, сволочь козлиная, жить!

      А Родиону всегда было все равно, кто и как к нему относится. Главное, была бы у граждан рублевая масса, а еще лучше – валюта. Занялся он и спекуляцией с долларами, потом видаками, еще чем-то, вроде продажи подросткам нюхательного клея, а их папашкам – дурноты во флакончиках, под видом «боярышника». Он приобрел первоначальный капитал для рывка вперед – к заоблачным вершинам дикого рыночного капитализма.

      И перебрался из Архангельска в Москву. Ведь всем известно, где куется по-настоящему Большой Рубль, где просто-таки огороды бесхозной «капусты». Бери – не хочу! На улицах столицы в это время творился полный беспредел. На фоне повальной финансовой безграмотности расцвели мошеннические схемы, обещавшие наивным гражданам за минимальные вложения сверхприбыль. Козочко занялся и этим, став подручным у знаменитого Мавроди.

      На его глазах прежде ничем не выделяющиеся незначительные люди начинали сколачивать гигантские состояния. Гусинский, Березовский, Смоленский, Ходорковский, Абрамович, «генерал Дима» Якубовский… Ясенев тоже всё это видел, но они смотрели разными глазами. Один с завистью к их бриллиантовому блеску, другой с яростным и бессильным пока гневом. Они были из касты неприкасаемых. Сама же власть и назначила их в эту категорию и давала по рукам каждому, кто покушался на эту касту.

      Множились бандитские группировки, плодились, как кролики, братки в малиновых пиджаках. Успевай только жевать «капусту» и размножаться. Все «социальные лифты» стояли на ремонте. По статистическим опросам школьников, самой заманчивой перспективой было стать «вором в законе» и валютной проституткой. Не останавливало даже то, что многие криминальные авторитеты уже покоились на московских кладбищах, а «быков» и мелкую шелупонь хоронили просто пачками, по 20 копеек за пучок, ежедневно.

      Но Козочко обладал высоким чувством самосохранения. Он сразу понял, что с открытым криминалом лучше не связываться. Себе дороже. Отпав вовремя от Мавроди, но многому у него научившись, он начал разрабатывать свои хитрые схемы. И тут взгляд его упал на архангельские алмазы. Слух