Любовь и война. Михаил Александрович Каюрин

оно трудиться легче, чем в зной, да и освободиться мне надобно пораньше – во вторую смену завтра заступаю. Доменную печь запускаем после ремонта.

      – Я буду ждать вас на берегу, – вырвалось у Ивана, хотя он впопыхах даже не спросил, в какое время ему надо быть там.

      – Ровно в шесть мы отчалим от берега, – сообщил отец Тони. – Если проспишь, придётся топать вокруг горы. Ждать не буду, понял?

      – Не опоздаю, Савелий Архипович, – заверил Иван. – Приду вовремя.

      – Ну, коли так – тогда до завтра, – Савелий Степанов шагнул мимо Ивана и, не оглядываясь, направился к реке по каким-то делам.

      Иван натаскал воды, наспех съел миску холодной каши, потом завернул в тряпицу несколько варёных картофелин с кожурой, две головки лука, три солёных огурца и ломоть ржаного хлеба. Подумав, налил в бутылку кипячёной воды, заткнул пробкой из газеты. Затем снял с гвоздя холщовую торбу с вышитым сбоку крупным подсолнухом, положил в неё свёрток с обедом и бутылку с водой. Повернувшись к матери, сказал:

      – Всё, я пошёл.

      – Куда ты так торопишься, Ваня? – огорчённо спросила мать. – Даже кашу не стал разогревать, съел холодной. И чай не пил.

      – Тороплюсь, мама. Один добрый человек обещал перевезти через реку. Если опоздаю – придётся чапать вокруг Калаповой горы, – скороговоркой проговорил Иван.

      Он взял в углу тяпку, лезвие которой ещё накануне обмотал для безопасности тряпкой в несколько слоёв, и открыл дверь в коридор.

      – К ужину вернусь, – произнёс он торопливо.

      Дверь за ним захлопнулась, в коридоре послышались быстро удаляющиеся шаги.

      На причале было безлюдно, казалось, Иван пришел сюда первым. Однако, устремив взгляд сквозь молочное марево на противоположный берег, он увидел несколько размытых силуэтов рыбаков. Их лодки покоились на водной глади под отвесной скалой Калаповой горы. Там были глубокие омуты, в которых хороводилась крупная рыба.

      В ожидании Степановых он стал прогуливаться вдоль берега.

      Утреннее солнце уже выкатилось из-за горизонта, но, запутавшись в вершинах высоких елей и пихт на Колаповой горе, не могло пока в полной мере обласкать землю и разогнать туман. Оно с неистребимым упорством пробивалось через плотную стену деревьев, разбрызгивая первые лучи.

      Где-то в вышине, нарушив утреннюю тишину, зазвенела утренняя песня жаворонка. И в этот миг нельзя было даже представить, что в это же самое время далеко отсюда с жутким завыванием на землю посыпались первые немецкие бомбы.

      Любуясь восходом солнца, Иван не заметил, как к нему приблизились Савелий Архипович с Тоней.

      – Что, глаз оторвать не можешь от такой красотищи? – раздался позади басовитый голос Степанова.

      Иван обернулся, восхищённо произнёс:

      – Да, красивое зрелище. Смотрю, как солнце будто выпутывается из объятий деревьев.

      – Оно-то выпутается, не сомневайся, – Савелий Архипович усмехнулся. – А ты?

      – А что я? – пожимая руку отцу Тони, спросил Иван. Вопрос был для него непонятен и застал врасплох.