Свобода шамана. Владимир Серкин

Поэтому окончание получалось особенно грустным, драматичным и требующим продолжения. Также грустны и драматичны переживания эвелнов по поводу конечности жизни и неожиданности неминуемой гибели. Также, без страха, но с тревогой и завороженным интересом входит воин-эвелн в мир предков, в котором проживает следующий цикл своей бесконечной жизни.

18.07

      Оказывается, эвелны пришли на байдаре. Мы пошли проводить. Байдара была загружена китовыми позвонками и ребрами. Эвелны оставили нам два позвонка для сидений. Один из них надел дождевик из кишок моржа. За такой дождевик любой музей, наверное, не пожалел бы денег. Шаман стоял на берегу и смотрел, пока байдара не скрылась в линии слияния серого моря и серых туч.

      – Зачем им столько кости?

      – Они режут из кости кое-что для хозяйства и поделки для обмена.

      – Я думал, режут из бивня мамонта или моржа.

      – Мамонт или морж ценятся больше, у них тоньше фактура. А ребро кита пористее. Но фигуры без мелких деталей неплохо получаются.

      – Ты резал?

      – Практиковал года три, когда жил в Уэлене.

      – Какой все же смысл резать из материала с худшей фактурой?

      – У них нет в изобилии моржа или мамонта.

      – И они отработают полную байдару?

      – Это вряд ли.

      – А зачем везут?

      – Чтобы было.

      – Древние эвелны так не делали.

      – Почему ты решил?

      – Я читал, что они были стихийно экологичны. Например, охотник не убивал вторую нерпу, даже если мог.

      – Бредни кабинетных ученых.

      – Ты думаешь, что убивал?

      – Не убивал, но не из-за экологичности.

      – А почему?

      – Убив нерпу, охотник должен много километров волочь ее сам домой. А нерпы бывают до четырехсот килограммов. Ты бы тоже не брался за вторую.

      – Они не боятся потерять берег из виду?

      – Они пошли напрямик, по ветру, и не увидят берега до вечера.

      – У них есть компас?

      – Нет.

      – Как же они ориентируются.

      – Они просто помнят направление.

      – Но солнца же не видно.

      – Косатка – из их тотема. Они сами помнят.

      – Как это «помнят» без ориентиров?

      – Они на секунду становятся Косаткой.

      Словно в подтверждение слов Шамана, огромный, сравнимый с парусом черный плавник Косатки медленно, торжественно и хищно прорезал поверхность моря между нами и скрывшейся байдарой.

18.07

      Мысли об эвелнах и неуместная тревога по поводу их плавания не оставляли меня. Рационально я убеждал себя, что для наших гостей такое плавание – совсем обыденное дело, но видел я это впервые, и выглядело все очень ненадежно. Решив пару часов проводить Шамана, я не смог удержаться от вопросов о гостях.

      – Им привычно вдвоем управляться с такой большой груженой байдарой? И руль, и парус…

      – Они могут ею управлять, даже загарпунив кита.

      – Они ходили в школу?

      – Нет.

      – А как же районо?

      – Власти, наверное, знают о них, но никто не занимался. А может, судя по твоим