Подставить Ангела. Ирина Ваганова

я не могла сфотографировать его, чтобы подтвердить свои слова. Вздохнула и попросила:

      – Позвони, когда доберёшься, пожалуйста.

      В ответ раздался ядовитый смешок. Ну, понятно, могла бы оставить парня у себя и не волноваться за него. Через мгновение, Эдик всё-таки пообещал:

      – Ладно. Пришлю сообщение. Споки!

      Я поплелась готовиться ко сну. А что ещё делать? Не звонить же в полицию. Может, мне и правда, показалось.

      Глава 3

      Письмо всё-таки нашлось.

      На следующий день, возвращаясь домой одна, я столкнулась около лифта с дамой из соседней квартиры.

      – Извините, девушка, – обратилась она ко мне, – сын ещё неделю назад принёс почту, а я только-только стала её разбирать. Знаете, мы здесь недавно, новый адрес никому не сообщали, вот и не жду корреспонденции. В ящик одну рекламу пихают. А тут вдруг письмо. Странное такое. Конверт как из позапрошлого века. И толстое. Я даже испугалась сначала, а потом увидела, что и фамилия чужая, и номер квартиры другой.

      – Мой? – насторожилась я.

      – Всё забываю обратно в ваш ящик бросить, – извинялась соседка, – давайте, раз уж мы встретились, я вам прямо в руки отдам.

      Мы поднялись на этаж, я, дожидаясь, когда мне вынесут письмо, достала мобильный и набрала номер Эдика, чтобы его порадовать. Увы, абонент оказался недоступным. Дама вышла через минуту. Улыбнулась мне, прочла строку с именем получателя:

      – Ангелина? Приятно познакомиться. Меня зовут Светлана Сергеевна, а сына Серёжа.

      Я улыбнулась, поблагодарила и поспешила скрыться в квартире. Признаться, конверт жёг мне руку. Не физически, просто взяв его, почувствовала тревогу, даже забыла, что собиралась звонить Эдику.

      Может, не вскрывать, просто выбросить, как будто и не было никакого письма? Или сжечь… Я даже огляделась, прикидывая, как можно безопасно уничтожить объёмное послание. В раковине? Или лучше в ванной? Следы, наверное, останутся. А если противень подложить? Перед глазами возник образ пылающего в ванной костра и послышался тоненький плач.

      Что такое? Это у соседей? Не такая уж у нас и слышимость. Другое дело перфоратор или низкие частоты современной музыки, но, чтобы разговоры или рыдания… Никогда раньше не проникали чужие голоса.

      – Так и быть, – пообещала я письму, – прочитаю тебя. Но если что, уничтожу, не обижайся.

      В зале включила торшер, уселась на диван и аккуратно надорвала конверт по его правому краю. Вытащила сложенный вчетверо лист шершавой серой бумаги – толстой и упругой. Разгладила его на колене, поднесла к глазам.

      «Дорогая внученька, обращаюсь к тебе с великой просьбой. Прости, но больше не к кому. И, хоть я клятвенно пообещала сестрице своей забыть о ней и о её дочери, не смогла это исполнить. Все годы после нашей ссоры я интересовалась ими, а потом и внуками.

      Поверь, милая Гелечка, если б не крайняя нужда, не стала бы тебя беспокоить, но так уж сложилось, не дал Господь женского счастья, своих детей не имею, и кроме вас некому передать своё послушание. Ты из троих старшенькая.