Барабашка – это я. Екатерина Мурашова

«дипломата» отпечатанные на машинке бумажки и долго складывали в столбик какие-то цифры.

      Сенька положил под голову мешок и задремал. Резиновый носок кеда тер ухо, и по-настоящему заснуть не удавалось. Кеды были точно такие же, как на Сеньке, только на размер больше. «Кто его знает, как в Москве с обувкой?» – подумал Сенька и похвалил себя за предусмотрительность.

      – А еще, говорят, один мужик в космос на этой «тарелке» летал. А потом его назад вернули. У него теперь сердце с правой стороны, – рассказывал внизу Максим.

      – Это почему же? – удивился Федор Степанович.

      – Ну, не знаю, – смутился Максим. – Поменялось там чего-то.

      – А я еще читал, – вмешался светловолосый Алеша, – что все эти духи, домовые и прочие – так это тоже из космоса. В контакт вступают.

      Сенькину дрему как рукой сняло. Прислушался, насторожился.

      – Тоже мне – контакт! – презрительно усмехнулся темноволосый Алеша. – Вон в нашей многотиражке, помните, писали? Ботинки там сами ходят, горшки падают, обои рвутся. Что они там в космосе – слабоумные, что ли?

      Алеше никто не ответил.

      Сенька свесил вниз голову, потом высунулся чуть не по пояс, спросил безразлично:

      – А вот вы не знаете, говорят, в Москве институт есть. По всем этим летающим «тарелкам»…

      – Может, и есть, – усмехнулся Федор Степанович. – Каких только в Москве институтов нет! Небось и по «тарелкам» найдется. А тебе на что?

      – Да так просто – интересно, – тут же отступил Сенька, но потом снова спросил: – А как найти его – не знаете?

      – Да нет, откуда нам! – заулыбались все вместе. – Мы ж работяги, с барабашками не знаемся, на «тарелках» не летаем. Наше дело – строить!

      – Ну тогда извиняйте, – разочарованно вздохнул Сенька и заполз обратно…

      – Слышь, косой, вставай, подъезжаем! – Федор Степанович потряс Сенькину коленку.

      Сенька мигом сложился, выставил вперед кулаки.

      – А? Чего?!

      – Подъезжаем, говорю. Москва – столица. Вон, гляди, за окошком. – Федор Степанович ткнул в окно толстым пальцем. – Эвакуируемся таким порядком. Собираемся здесь. Потом быстренько по коридору. Максим вперед. Ты, косой, промеж Лехами, незаметненько. Я – крайний. В случае чего – рви вперед. Мы отбрехаемся.

      За окном мелькали краснокирпичные привокзальные бараки.

      – Слышь, Сенька – Светловолосый Алеша что-то быстро писал на клочке бумаги. – Я, слышь, сам-то московский. Мать у меня здесь и брат. Недели две в столице пробудем. Вот адрес… Мало ли чего… Заходи тогда. С билетом обратно поможем и вообще… А так – удачи тебе, конечно.

      – Спасибо.

      Сенька спрятал клочок поглубже в карман, сгреб с изголовья котомку, спустил ноги. Поезд неспешно тормозил. Мимо проплывала широкая платформа и встречающие, похожие на сдающихся врагов: поднятые руки и изготовленные, ни к кому еще не обращенные улыбки.

      – Ну, взялись, мужики! – скомандовал Федор Степанович. – Пошел, косой!

* * *

      К вечеру ноги у Сеньки гудели, а в голове «шумел камыш». И все без толку.

      – Никто ничего