Усадьба забвения. Елена Якушевич

в наследство, – сказал Максим.

      – Ни фига себе, котик! Гримуар – это же книга заклинаний! Да, хозяйка усадьбы была женщина с фантазией, – сказала Настя.

      Кот по-прежнему сидел и его абсолютно не волновал лай пса. Величественный хозяин этой усадьбы, а Бублик – временный гость.

      Кот внимательно рассматривал гостей. Они его волновали больше, чем надоедливый пес.

      – Антон, загоняй машину во двор, будем заселяться, – сказал Максим и первым отправился к машине.

      Прежде чем сесть в машину, Максим передал увесистую связку ключей своей сестре и велел открывать дом.

      Пока Максим и Антон парковали машины, а затем выгружали многочисленные коробки и пакеты из салона и багажника, Ксюша вместе с Настей пытались открыть входную дверь.

      Кот внимательно наблюдал за ними, а девчонки перебирали связку с ключами и пробовали отпереть замок входной двери.

      Наконец-то ключ подошел, легко провернулся в замочной скважине. Замок щелкнул два раза, и тяжелая дубовая дверь легко отворилась.

      Девчонки осторожно вошли в дом и словно погрузились в совершенно иное измерение, в другой мир. Было такое чувство, как будто они не просто вошли с улицы в помещение, а словно совершили прыжок во времени, в тишину, в застывшую историю, которая нетерпеливо ждала их, чтобы ее снова коснулись. Чтобы вновь в этих стенах проснулась жизнь. Чтобы здесь вновь звучали разговоры и смех, чтобы пили чай вечером у самовара, чтобы утро начиналось с запаха кофе, чтобы дом жил еще долгие годы, дарил уют и тепло своим обитателям.

      Первое, что поразило – это тишина. Она давила, обволакивала, не была похожа на обычную, привычную тишину. Это была тишина, в которой не было жизни, не было движения, не было даже эха повседневности. Она была густая и тягучая, словно вишневое варенье, и в ней словно затаилось что-то, что наблюдало за девушками изо всех углов.

      Уличные звуки – голоса Антона и Максима, звук паркующихся машин, лай Бублика, даже ветер, что шумел в кронах старых деревьев – моментально оборвались за порогом, словно дверь отсекла целый мир, мир яркий и живой что теперь существовал снаружи, за тяжелой дубовой дверью дома.

      Второе, что ощутили девчонки, когда вошли в дом – это запах. Это была смесь пыли, затхлости, старого дерева и, возможно, легкой плесени. Это был запах времени, запах забвения. Он был немного тяжелым, даже неприятным, но в то же время в нем было что-то завораживающее, словно они вдыхали историю. Этот запах медленно проникал в них, обволакивал и оседал на одежде.

      Дом встретил их полумраком, хотя за окнами сиял солнцем и многоцветием летний день. Свет все же немного проникал сквозь пыльные стекла и темные пыльные шторы тускло, рассеянно, отбрасывал длинные, зловещие тени на пол и мебель.

      Пыль лежала тонким слоем на всем – на полу, на мебели, на подоконниках. Она приглушала цвета, делала все матовым, словно затянутым серой вуалью. Видно, было, что здесь давно не убирались,