Ли и Хэйвин. Рико Нуро

волосами земли.

      – Так-то лучше. С вами же по-хорошему нельзя, – довольный собой сказал распорядитель и дал нам монеты. – С вами только так.

      Зачем он это делал? Хотел потешить самолюбие? Он знал, что мы не можем себе позволить такую роскошь, как отдых. Это была месть, небольшая, не смертельная попытка обидеть, уколоть, напомнить наше место.

      На заработанные деньги мы купили четыре большие свежие лепёшки, мешочек крупы и даже хватило на пять сладких пирожков с карамелью, мои любимые. От них шёл такой ароматный запах, что я едва удержалась, чтобы не съесть их тут же.

      Утро выдалось тяжёлым, и все что мне хотелось, это поскорее дойти до дома, и лечь в тени. Может быть, даже успею поспать. Я уже представляла себе, как вытяну ноги, выпью кисло-сладкой воды с лимоном и имбирём, закушу сладком пирожком, выгоню всех из комнаты и…

      – Эй, Ли!

      Я даже и ухом не повела, мало ли к какой Ли обращаются, у нас их было пруд пруди. Так о чем это потом я… посплю, а может быть даже…

      – Ли!

      Да, кого там зовут? Не может ответить что ли?!

      – Ли! – голос становился всё ближе. – Ты что не слышишь?

      Так это меня? Я повернулась и оказалась лицом к лицу с Бю. Я знала её с самого детства, мы были соседками и часто играли вместе, пока их семье, после смерти отца Бю, не пришлось переехать на конец другой деревни.

      – Вы так спешите. С работы? Много собрали? – она, не стесняясь, заглянула в нашу корзинку и облизнулась.

      – Мало. После того, что случилось работа не идёт, – ответила я.

      – А что случилось?

      – Ты не слышала? – удивилась я. – Такие крики! Вы, наверное, были ближе к выходу…

      – Нас не было на поле сегодня, – прервала меня Бю.

      – Такая трагед … – я запнулась – Не досталось наделов?

      На широком лице Бю появилась кривая улыбка:

      – Были, но распорядитель, сказал, что я не могу работать одна.

      – А мать?

      – Никто не может вывести из лёгких базиликтовую пыль, – на глазах Бю появились мутные слезы, которые она поспешно смахнула быстрым движением руки, – она до сих пор кашляет серой пылью. Я даже ходила к распорядителю шахт, хотела попросить у него хоть несколько монет, все-таки мама заболела из-за работы, но его сынок, этот… как его…

      – Тонгу.

      – Ты его знаешь?

      Я вопреки своему желанию покраснела.

      – Слышала.

      – Он меня выгнал. Даже не дал зайти. А внутри их дома так пахло! Ах, они праздновали день восхваления Хэйвинов. Я так надеялась, что в честь праздника они хотя бы угостят меня! Я стояла на коленях, – Бю спрятала лицо в руках, – такая глупая! Все ведь знают, им не до нас. Остаётся только, – она подняла глаза кверху.

      – Это последний вариант, – вклинилась в наш разговор мама.

      – Я знаю, – хмуро ответила Бю, – но все чаще думаю о Серебряных горах.

      – Пожалей мать и вспомни о брате, – поджала губы мама.

      – Только это меня и останавливает, –