Чужая жертва. Александр Покатнёв

так и не воспользовавшись шансом на спасение, а значит необходимо срочно что-то придумать.

      – Наш корабль потерпел бедствие, я один из выживших. Мы… работали в шахтах в поясе астероидов, летели домой и…

      – Господи. – На этот раз мужской баритон. – Такая крошечная спасательная шлюпка. Вы можете открыть её изнутри?

      – Нет, я… – Думай, Гарольд, думай! – Тут темно, я совсем ничего не вижу. Нам говорили на инструктаже, что если случится авария, шлюпки как бы… консервируются и автоматически направляются к Земле. А там уже нас спасают.

      Он ничего не знал ни о шахтёрах, ни о космических кораблях и системах спасения. Оставалось лишь слепо надеяться на удачу и ложь.

      – Не пугайтесь, – успокаивала женщина, – мы сейчас будем вскрывать вашу капсулу. Постарайтесь не двигаться, хорошо?

      – Да, хорошо, конечно.

      – Джейк, включай светилку, надо посмотреть, как он лежит, чтобы случайно не задеть.

      Поверили, неужели они поверили? Гарольд сам не мог до конца убедить себя, происходит ли всё это на самом деле, а не во сне или в приступе шизофрении. Не поверит, пока не увидит свет и людей, не почувствует их запахи и касания.

      Раздался тихий шипящий звук, усиливающийся с каждой секундой. Резали слева сверху. Гарольд даже не переживал, что его могут задеть и ранить – предвкушение свободы нагло вытеснило все остальные чувства.

      В нескольких сантиметрах от головы появился и зашипел тонкий красный луч. Он источал не бог весть какой свет, но даже этого хватило, чтобы глаза пронзила острая боль. Гарольд зажмурился. Выступили слёзы, но теперь уже не нужно было переживать о воде. Свет становился ярче – к алому цвету лазера примешался желтый свет искусственного освещения из крошечной щели. Глаза болели даже за закрытыми веками – слишком привыкли к темноте.

      На всякий случай Гарольд как мог сгруппировался, чтобы резак не задел конечности. Невесомость болтала его по камере, поэтому пришлось упереться коленями в стенку, чтобы зафиксировать положение.

      Время неслось со скоростью света, предвкушение свободы подгоняло его всё быстрее. В голове крутилась хаотичная вереница мыслей – кто эти люди, что и как им сказать, какую наиболее правдоподобную историю придумать для себя самого, чтобы не вызвать подозрений?И всё же, главным среди всего этого нагромождения впечатлений, предположений и страхов являлось ощущение, пронизывающее всё тело – острое желание вкусить физическую свободу, двигать руками и ногами так, как ему захочется, сгибаться и извиваться, наслаждаясь простыми, но такими желанными движениями.

      Свет тысячи солнц залил всё его существо, когда вскрылась консервная банка. Гарольд вскрикнул и закрыл глаза обеими руками, спасаясь от боли. Если бы совсем недавно он не опорожнил свои семенные мешочки, то, вероятно, кончил бы прямо сейчас от пронизывающего всё тело удовольствия поднять руки и согнуть ноги в коленях. Гарольд упивался тем, как ныли его окоченевшие мышцы и связки, как по всему телу разливается эта сладкая божественная боль.

      Невесомость