Неподвластно разуму. Вера Зверева

А когда Маша открыла пробку и подлила понемногу в обе чашки, вообще расширил удивлённо глаза.

      – В чай? Он же стоит… – тут он запнулся, понимая, что цену озвучивать не стоит. Да и свой достаток этим удивлением показывать тоже. Ох уж эти мужские комплексы.

      – Он стоит того, – тихо проговорила Маша, почти опуская голос на шёпот, – я не смогу сегодня уснуть без этого. Да и тебе… – она неосознанно осмотрела его напряжённые плечи и скованные пальцы, – надо расслабиться. Я немного.

      Не дав ему возразить, она припала губами к своей чашке и закрыла глаза от удовольствия. Вкус коньяка растворился в горячем терпком чае, подмешивая к нему лёгкие нотки шоколада, ванили и корицы. По телу сразу потекло приятное тепло, заставляя выдохнуть от наслаждения.

      Сегодня слишком много всего случилось.

      Когда Маша открыла глаза, её взгляду предстал приятнейший вид. Разумов тоже пил чай с коньяком, закрыв глаза и чуть приподняв брови. Ему определённо понравился богатый бархатистый вкус, но вряд ли он пробовал раньше такое необычное сочетание. На её памяти большинство людей считали это натуральным извращением. Ей было плевать на их мнение.

      – Вкусно, – Лёша оставил пустую чашку и мягко вздохнул, бросив короткий взгляд на бутылку с красивыми изогнутыми гранями  рядом. Его взгляд выдавал его мысли, а ещё больше его язык, который коротко прошёлся по его губам и оставил их влажно блестеть. От этого зрелища уже захотелось облизнуться самой Маше.

      У него красивые губы. А от горячего чая они налились цветом… Маша задышала чаще и встала из-за стойки. Вернулась через мгновение с двумя коньячными бокалами на короткой ножке.

      – Ты же не торопишься? – спросила Маша, наливая коньяк в снифтеры и не отрывая глаз от лица Разумова.

      Тот следил за тем, как жидкость цвета старого золота закрывает круглое донышко и в его глазах отразилась заметная знающему глазу нужда и жажда…

      А Маша не могла не смотреть на его губы, которые он вновь облизнул, качая отрицательно головой. Он никуда больше не торопится. Как и она.

      – Как давно я его не пил, – несколько неожиданно сказал Разумов и вдохнул аромат коньяка, когда поднёс бокал к лицу, – грушей отдаёт.

      – А на вкус, – Маша тоже вдохнула, потом немного пригубила, – как крем-брюле…

      Коньяк растекался по языку, зажигая вкусовые рецепторы и заставляя сердце биться быстрей. Или это уже не коньяк. Голова немного зашумела, а на неё уставились два сверкающих куска арктического льда над растопленным янтарём, когда Разумов, не отрывая от неё взгляда, пригубил свою порцию напитка.

      Маша отставила опустевший бокал в сторону, так и не заметив, как она так быстро проглотила его содержимое. Мало налила, наверное… Лёша тянул руку, чтобы снова расплескать по донышку жидкое золото. В глазах его была жажда… но уже совсем другая.

      – Расскажи мне о себе, – Мария протянула руку и мягко уложила пальцы на тыльную сторону его ладони, повела по мягкой коже в сторону запястья, глядя, как расширяются зрачки