Вдовушка. Анна Чухлебова

его голова и мои тяжелые мысли. Я тронула ладонью его макушку, густые табачные волосы чуть пружинили. Он захрапел. Медленно уложила размякшее тело, накрыла одеяльцем и чмокнула в лоб.

      Вышла. Вдохнула улицу. Раздавила носком ботинка голубой экран льда в луже. Проследила за дальним гулом авто.

      Дни – это аномалия, притворство космоса, будто бы его нет. Ночь – настройка мира по умолчанию.

      Дело к зиме – и ледяная бездна опустилась на город. Плюнь в произвольное место на улице – точно не промахнешься, если не в лицо, так на волосы бездны попадешь. И я плюю в эту бездну, пока Даниил, небесную твердь на плечах не сносивший, спит сном мертвого младенца.

      Снайпер

      Какой-то ебаный Джонни, мы болтали пару дней о том о сем. Социология знакомства понятна: я дизайнер, он аниматор для игр на смартфон, покупаем шмотки в одном и том же неочевидном магазине, травим друг другу байки из ростовского рок-клуба, шарим за местный фаст-фуд.

      И тут Джонни пишет: «У меня только что кошка умерла». Я пытаюсь ему посочувствовать, он говорит, что кошка была старая и мамина, приятного мало, но что уж. Он же не позовет меня закапывать кошку вместо свидания, за окном ноябрь, ладно бы летом. Вообще-то, я бы пошла, если б он пригласил, но не буду же я напрашиваться. Я люблю животных и не люблю похороны, ну и зачем.

      К субботе мне стало очень тошно и одиноко, подруги разъехались, кто-то завел себе нового хахаля, кто-то уехал к родне в пердя, взрослая скучная жизнь благополучная. Ай, ну вас. Горе ощущается как гиря на шее. Тянет вниз, ломит от напряжения, бьет в грудь при неосторожном движении. Отвязать ее принудительно невозможно, и я пишу Джонни, ну а что. Он, наверное, уже закопал свою кошку, так что если не занят, то наверняка свободен. Гипотеза подтвердилась, в семь вечера мы встречаемся в сетевой бургерной на районе. Прекрасно, сегодня вечером я не сдохну от тоски. Восхитительно, большего нельзя и желать.

      Джонни ростом с меня и некрупный, вжимается плечами в кресло напротив. Обсудили меню, он выбрал бургер самого скотского размера, да куда в вас лезет, в мальчишек. У девочек внутри полость для зародышей, по большей части пустующая, а у парней по ходу всегда внутри троглодит. Что уж, поедим.

      Вообще, Джонни так себе, но у него есть совершенно очаровательный ракурс, когда он держит подбородок чуть вверх. Губища, похожие на те, что я когда-то любила. Не Гошины, еще до него; у Гоши тонкие были. В общем, губища, да и глаза с зеленцой, ну, сойдет. Ты так и сиди, главное, не шевелись.

      Джонни зовут Анатолием, имя без альтернативы не стыдного сокращения, можно понять желание его сменить, но, конечно, курьез. Мне-то с именем повезло – Ольга, льды, гуси, короткое восклицание перед ними. Если сокращенно – всего лишь одна удивленная нота. Прелесть, да и только.

      Джонни был барабанщиком, играл в кавер-группе, выстукивал «Батарейку» в турецких олл-инклюзивах, экспортный гимн почившей империи. Села батарейка – и всё тут, союз нерушимый. Холодный ветер с дождем и нет пути обратно. Прикидываю,