По ту сторону зеркала. Михаил Гольцев

если не в нескольких этажах отсюда…

      Никита замолчал и тут же повернулся в сторону другого входа в этот зал, Илья посмотрел туда же и замер: там кто-то стоял. Никита сразу же насторожился и за долю секунды снял меч с крепления, приготовился к, по-видимому, сражению. Напрягся Никита из-за темноволосого кареглазого мужчины, одетого в чёрные джинсы, сапоги, футболку и длинную чёрно-красную куртку. На шее его поблёскивала массивная серебряная цепочка, а на правой руке красовался похожий браслет-цепочка. На спине мужчины лезвием вниз висел огромный меч: снизу торчало блестящее лезвие, а сверху – непосредственно рукоять оружия, похожая скорее на шест. Мужчина тоже остановился и, хмыкнув, развёл руки в стороны.

      – Добрый день. – весело поздоровался он. – И что же стало причиной вашего здесь времяпрепровождения, молодые люди?

      Илья самую малость опешил от этой чрезмерной вежливости мужчины. Никита напрягся сильнее, а незнакомец лишь двинулся ближе.

      – Молчаливые. – отметил он. – А я хотел поболтать.

      Ответом ему было лишь тяготящее молчание, но он, лишь пожав плечами, продолжил:

      – Я тут вообще задание выполняю, но моя задача, как… борца… – сказал он это с придыхание и приложил ладонь к груди, подобно переигрывающему актёру, – смотреть за тем, чтобы никакие шавки не ошивались в Глубинах. – Он многозначительно замолчал, после чего прямо добавил: – Вы в том числе. Так что мне стоит выпроводить вас наверх, если вы…

      – А что же не прикончишь сразу, а? – резко и очень грубо спросил Никита. – Тебе же это не впервой, не так ли?

      Илья прикусил губу. Что он творит? Этот мужчина – противник наверняка опасный, а Никита его лишь провоцирует. Меж тем незнакомец молча сложил губы трубочкой и, немного помычав, продолжил, попутно пнув ногой лежащий камень:

      – Ну не надо так. Взрослым нельзя грубить.

      – А то что? – провокационно спросил Никита. Нарывается, подумал Илья.

      – Ой, ну что ты злой такой, приятель? – спросил мужчина и, повернувшись на девяносто градусов, продолжил идти вокруг них. – В Глубинах нельзя ошиваться: не только потому, что обычно тут ошиваются всякие негодяи и бандиты – вы же, я надеюсь, не такие? – но и потому, что тут очень опасно. Особенно для детей. – усмехнувшись, добавил он.

      – Мы не дети! – отрезал Никита и тут же спросил: – А ты не помнишь меня, а?

      Илья нахмурился: они что, знакомы? То-то Никита такой злой стал – видимо, между ними двоими что-то было. Меж тем мужчина, задумчиво осмотрев Илью, пожал плечами и помотал головой:

      – Не, не помню. – фыркнул он. – А должен был?

      – А что, когда ты людей убиваешь, ты тех, кого в живым оставляешь, не запоминаешь? – ледяным голосом спросил Никита.

      Илья замер и посмотрел на мужчину. Тот, получив в свою сторону такое серьёзное обвинение, лишь сложил пальцы вместе и, подняв глаза к потолку, вновь начал задумчиво мычать. Наконец он указал соединёнными указательными пальцами на Никиту и отрицательно помотал головой:

      – Ну, приятель,