Несколько страниц. Андрей Корольков

слон…»

      Он и в Африке – слон,

      и, наверное, был на примете,

      (разумеется, бивни), короче: уснёшь на посту —

      непременно убьют, и душа, белоснежная в свете,

      не спеша отлетит и, клубясь, наберёт высоту;

      и среди облаков, и – легка, устремится на север,

      собирая незрелые звёзды во влажную горсть:

      только там и тогда пожинаешь и то, что не сеял,

      где луна тяжела и желта, как слоновая кость.

      И поэтому утром осенним, сырым и туманным

      над равниною русской пойдут затяжные дожди…

      Пошуруй хорошенько

      по книгам, углам и карманам,

      кое-что обретя, до сельпо до родного дойди.

      Перестала давать (тьфу ты, Господи – в долг!)

      продавщица младая

      в том сельпо, куда ты

      поспешаешь (опять же – селом),

      волоча сапоги, и по Фрейду лениво гадая,

      отчего тебе ночью, к примеру, привиделся слон?

      А чего тут гадать? Уж и то хорошо, что не черти,

      ведь известно, что ты никогда не гнушался вина.

      Вот и выпей стакан. Закури. И подумай о смерти.

      А не хочешь, не пей: просто так посиди у окна.

1994

      Покров

      Сегодня светлый праздник Покрова.

      Я торопливо собираю вещи:

      резной хомут и золотые клещи,

      берет на плешь и руки – в рукава.

      И вот – благоухающий подъезд,

      а там сосед, хронически поддатый,

      и на сакраментальное «куда ты?»:

      – Куда? Туда! В пределы неких мест!

      Где те же травы, те же дерева,

      не благо иго и весомо бремя,

      где точно так же истекает время,

      и где сегодня праздник Покрова;

      где я, отнюдь не будучи здоров,

      вполне причастный времени и праху,

      почти сниму последнюю рубаху:

      уже сегодня упадёт покров!

      Ещё на мне никто не ставил крест

      (хотя идея в воздухе витала),

      но час назад меня уже не стало,

      уже я там, в пределах неких мест,

      где точно так же воют провода,

      и точно тот святый и крепкий Боже…

      Ребята – всё, решительно всё то же.

      Но снег ещё не тронут. Ни следа.

1991

      «Потеплело, и щепочка лезет на щепку…»

      Потеплело, и щепочка лезет на щепку.

      Вот из лужи прохожего обдало…

      Я пойду в магазин и куплю себе кепку,

      и она мне пойдёт, как корове – седло.

      Променяю все ваши на эту заботу,

      на рассвете покину родительский кров:

      как последний дурак, поплетусь на работу,

      где баклуши я бью и седлаю коров.

      А ведь, кажется, помню: какая-то лошадь

      (боевая, наверно… Конечно, она!)

      выносила меня на широкую площадь,

      и – здорово, ребята!.. А там – тишина.

      И с тех пор по дороге иду пригорюнясь,

      вечерами домой, на работу – с утра,

      всё по той, по которой прошла моя юность,

      не скажу,