Роман с продолжением. Илана Петровна Городисская

что исправился, и не имеет никакого отношения к случившемуся. Объяснил, что вор, которого задержали – его племянник, запутавшийся во всех тяжких, и что он узнал о его налете на мой салон чисто случайно. Что понятия не имеет, почему он обокрал именно мой салон. Что ему не хотелось бы, чтоб его племянничек, восемнадцати лет от роду, повторил его судьбу. Что он надеется, что я не держу на него зла за прошлое. И что поэтому, в память о том, что мы когда-то были в одном классе, он просит меня забрать мою жалобу.

      И… ты поверила ему? – трепеща спросила Галь.

      Я? – воскликнула Шели. – Ничуть.

      И что ты сделала?

      Шели судорожно вздохнула, затушила окурок в пепельнице, и присела на подлокотник дивана. Ее лучшая подруга, так пострадавшая от рук ее недавнего визитера, стояла над ней в ожидании ответа.

      Я совершила непростительную, эмоциональную ошибку, – откровенно призналась она. – Мне нужно было быть тактичней. Нужно было сделать вид, будто я ему поверила. Просто я не умею общаться с такими людьми…

      Что ты сделала?! – в сердцах вскричала Галь.

      Я наплевала ему в рожу. Сказала, что никогда не забуду ему того, что он причинил тебе и нам шестерым. Что мне безразлична судьба того парня, так же, как и его судьба. Что я не верю, что налет на мой салон был досадным совпадением. Что я ни за что не заберу свою жалобу, и даже больше – усугублю ее, используя информацию об их родстве. Родстве вора-налетчика и насильника-наркодилера, отмотавшего срок. И еще много чего наговорила. Поверь мне, Галь, после всего этого я готова была принять смерть… Сама не знаю, откуда у меня взялись душевные силы так ответить Наору.

      Ты ненормальная, – заикаясь, проговорила Галь. – Как же он отреагировал на такое?

      Очень сдержанно. Заявил, что в долгу не останется, что мне еще придется об этом пожалеть, улыбнулся и ушел. Понимаешь… когда такой человек, как Наор, улыбается, жди беды. А я, дура, вызвала огонь на себя. Полдня провела из-за него как на иголках, сорвалась на него… а у меня – дети! Сломя голову, я ринулась домой, убедиться, что все в порядке. С тех самых пор я неспокойна за них, и веду себя, как настоящая наседка.

      А разве…

      Да. Я неспроста спрашивала у тебя, Галь, не заметила ли ты чего-то подозрительного, когда шла ко мне. Дело в том, что после той встречи у меня стойкое чувство, что за нами следят. Это – не паранойя. Недаром говорят: «если вам кажется, значит, вам не кажется». Меня саму надо теперь лечить от нервов. – Она помолчала, чтобы успокоиться, и усмехнулась: – Хен считает, что я травмирована ограблением и поэтому тревожусь… за детей и за имущество. Он даже не подозревает, о чем, о ком речь на самом деле, и что на кону. Рони уже большая девочка… добрая и доверчивая. Что стоит этому негодяю растлить ее, как в свое время тебя?

      Мама, ты меня звала? – вдруг послышалось рядом.

      Шели и Галь обернулись на этот детский голосок и увидели Рони, которая стояла между залом и кухней. Девочка была босой и в легком платье до колен, с распущенными волосами. Уменьшенная копия Хена. Та же широкая кость, те