Вор воспоминаний. Дж. П. Роуз

Патти! Тайрис! Идите сюда, дайте мне вас обнять. Как же я рада вас видеть! Долетели хорошо? Ох, Тайрис, ну вы только поглядите! Надо же! Вырос-то как! – раскудахталась бабуля. А потом крикнула через плечо: – Марвин! Марвин! Тута они! Живо давай, они тута!

      Мама так и сияла.

      – Ну как вы?

      – Да всё у нас помаленьку. И сама я в порядке. – Бабуля просияла в ответ.

      Обнимала она их долго и крепко. Пока длилось бабулино объятие, Тайрис смотрел, как из-за угла, где стояли качели, выруливает какой-то мальчишка. Волосы заплетены зигзагом, косички явно свежие. Сам в поношенных синих штанах, в футболке в полоску, тоже выцветшей, кроссовки явно великоваты, шнурки в них яркого неонового цвета.

      – Марвин, поздоровайся с Тайрисом, – предложила ему бабуля.

      Марвин смахнул крошки с уголков рта – показалась улыбка.

      – Дайно не видайсь, Тайрис. Пйехли? Чикак? – произнёс он очень быстро.

      Тайрис вывернулся из неожиданно сильных бабушкиных рук и посмотрел на двоюродного брата. Они были ровесниками – родились с разницей в один месяц, но виделись всего один раз, десять лет назад, когда он гостил у бабушки.

      – Что, прости?

      – Дайно не видайсь. Пйехли? Чикак? – повторил Марвин, а потом расхохотался, так же громко, искренне и звонко, как и бабуля. – Бват, не гйишь, чтоль, на патуа?

      Бабушка отвесила Марвину ласковый подзатыльник.

      – Любишь ты у нас поболтать, Марвин. Конечно, он не умеет говорить на патуа.

      Марвин, потирая затылок и всё ещё смеясь, шагнул к Тайрису поближе.

      – Збыл, ты у нас англичайнин. Манчейстрский! Что, мне с тобой по-английски говорить, англичайнин? Тогда считай, что я английский король! – Марвин произнёс это с каким-то дурацким акцентом, а потом схватил руку Тайриса, пожал. – Ну, как жизнь, Тайрис? Здорово, что ты приехал. – И он безудержно захихикал.

      Бабуля нахмурилась.

      – Хватит дразниться, Марвин… Всё хорошо, Тайрис, заходи, не обращай на него внимания. А ты, Марвин, извинись. Давай!

      Марвин передёрнул плечами:

      – Да я просто пошутил.

      Он развернулся, чтобы рассмотреть маму Тайриса. Она улыбнулась.

      – Очень рада тебя видеть, Марвин, – сказала она и обняла его, это в такую-то жару.

      – Тётя Патти, а вы говорите на патуа?

      Мама подмигнула Марвину, её голубые глаза блеснули – она стояла, обмахиваясь подолом серой льняной рубахи, висевшей мешком на её высокой тонкой фигуре.

      – Нет, твой дядя несколько раз пытался меня научить, да не вышло. Я, видимо, совсем тупая.

      – А как так вышло, что ты не говоришь на патуа, Тайрис? Не захотел учиться? И какой из тебя после этого ярди?[2]

      Марвин снова захихикал и повернулся к двоюродному брату.

      Тайрис опустил глаза. Почувствовал, как быстро забилось сердце. Неужели так трудно оставить его в покое? Почему этот безмозглый родственник считает, что это смешно? Опять страшно захотелось оказаться дома, в родной спальне.

      – Я не

2

Ярди – человек с Ямайки на патуа.