Неизвестный Андерсен: сказки и истории. Ганс Христиан Андерсен

лук-резанец, а в другом цветущая герань – тут тебе у стариков и огород, и сад. Стену украшала большая яркая картинка, изображавшая «Венский конгресс», разом всех королей да императоров. Напольные часы с тяжелыми свинцовыми гирями отстукивали свое «тик-так!» размеренно, хотя и слишком поспешно, но старики считали, лучше пускай спешат, чем отстают. Они ужинали, а старый уличный фонарь лежал, стало быть, в кресле возле теплой печки, и казалось ему, будто весь мир перевернулся.

      Однако ж когда старый сторож поглядел на него и заговорил о том, сколько они пережили сообща, в дождь и ненастье, в ясные короткие летние ночи и зимнюю вьюгу, от которой так хорошо укрыться в подвальной комнатке, старому фонарю вновь полегчало, мир пришел в порядок, и все, о чем говорил сторож, виделось ему как наяву – ветер и впрямь здорово прочистил его память.

      Старики были люди на редкость прилежные да работящие, ни минуты попусту не тратили. По воскресеньям доставали под вечер ту или иную книгу – больше всего они любили записки о путешествиях, – и старик читал вслух про Африку, про огромные леса и диких слонов, что жили там на воле, а его жена слушала и украдкой косилась на глиняных слонов, то бишь на цветочные горшки.

      – Кажется, еще немного – и я увижу все это как наяву! – твердила она.

      А фонарь горячо мечтал об одном: чтобы зажгли свечу и поставили в него, тогда бы старушка впрямь увидела вместе с ним высокие деревья, густое сплетение пышных ветвей, нагих чернокожих людей верхом на лошадях и целые стада слонов, топчущих широкими ступнями тростник и кустарник.

      – Что проку от всех моих талантов, коли нет свечи! – вздыхал фонарь. – У них тут лишь ворвань да сальные плошки, а этого никак не достаточно.

      Однажды в подвале появилась-таки целая куча свечных огарков. Те, что побольше, приспособили для освещения, а теми, что помельче, старушка вощила нитку, когда шила. Свечки-то были, да старики не догадались вставить в фонарь хоть маленький огарок.

      – Вот тебе и редкие способности! – сетовал фонарь. – У меня внутри так много всего, а поделиться с ними не могу! Не ведают они, что я сумею превратить белые стены в дивной красоты шпалеры, в густые леса, во все, что ни пожелай! Они-то знать об этом не знают!

      В общем, фонарь, до блеска начищенный, стоял себе в углу, где неизменно бросался в глаза. По правде говоря, другие люди считали его никчемной развалиной, но старики их не слушали, они любили свой фонарь.

      Однажды в день рождения старого сторожа жена его подошла к фонарю, легонько улыбнулась и сказала:

      – Устрою-ка я для него иллюминацию!

      Фонарь от радости даже крышкой скрипнул, ведь он подумал: «Ну наконец-то их осенило!» Увы, про свечку и речи не было, в него залили ворвань, и он горел целый вечер, понимая теперь, что дар, каким наделили его звезды, самый лучший, в этой жизни так и останется бесполезным кладом. И привиделся ему сон – когда обладаешь такими способностями, конечно же, и сны видишь, – что старики умерли, а сам он очутился