Развод. Её вторая семья. Лила Каттен

на отдых, по ней соскучилась.

      Синяки все еще были слишком заметными, но не такими темными.

      – Ну как тут?

      – Как обычно, Лиль. А вы че? Позагорали?

      – Ой, слушай, было действительно хорошо. Так что поезжай смело.

      – Ага, нам такое не потянуть, ты че?

      – Ну, мы тоже не особо тянули. Пришлось подумать над расходами просто. В общем, будет возможность, смело соглашайся.

      – Ладно.

      Выходные прошли спокойно в больнице, поэтому тем для детального разговора с подругой не нашлось.

      Тем временем пошла четвертая неделя пребывания Ани в стенах больницы и не прошла даром для правоохранительных органов.

      Нашелся отец девочки, а во мне взыграло яростное сопротивление и желание защитить ее.

      – И что? – спрашиваю у нашей главы, после летучки.

      – Что-что, – она вертит кружкой и вздыхает. – Выяснят все обстоятельства, а потом отдадут ее ему.

      – Ему? – я почти закричала, но быстро извинившись, убавила громкость голоса. – Я думала, опека защищает детей.

      – Лилия, от нас это не зависит, вот вообще никак. А если бы и зависело, то какая будет судьба у нее? Лучше интернат, чем отец?

      – Да какой он отец? – мой тон вновь резко стал выше от возмущения.

      – Государство за то, чтобы не было детдомов. Если у ребенка есть отец, а мать сошла с ума, то ясно, кому этого ребенка отдадут.

      – А если он еще хуже?

      – Вот поэтому сейчас будет выяснение всех обстоятельств. Лилия, – она стучит ручкой по столу, словно обдумывает какую-то мысль, – сейчас, как устаканится с отпусками и больничными, ты пойдешь первой на отдых. Я вижу, что ты немного переутомилась.

      – Да нормально мне. София Николаевна, ну, переживаю я, ну что поделать?

      – Работать.

      Вздохнув, я иду и просто работаю. Работаю в должности, которую занимаю много лет и работаю над собой. Не над тем, чтобы мое сердце вдруг стало твердым. А просто стараюсь относиться к этой малышке, как к ребенку, которому нужна помощь.

      Но это чертовски трудно. Приходить и брать ее на руки. Ухаживать, кормить и прижимать к груди, видя ее доверчивые глаза.

      Так как мне быть с моим сердцем?

      – Ты снова задумчива, – муж трогает мою руку, когда мы сидим на диване в гостиной и смотрим какой-то фильм, который выбрала Алиса.

      – Работа, не обращай внимания, – улыбаюсь ему одними губами и когда он похлопывает себя по коленям, ложусь на них и наслаждаюсь поглаживаниями моих волос.

      – Ты все о той девочке думаешь?

      – Да. Скоро будет суд, и ее с вероятностью сто процентов отдадут отцу.

      – И это плохо?

      Я приоткрываю глаза и поворачиваю к нему голову.

      – Конечно, плохо. Если мать сотворила такой ужас с младенцем, кто же тогда он?

      Гриша не стал спорить, и в итоге мы продолжили смотреть фильм в молчаливом согласии.

      Лишь перед сном, укладываясь в постель с мужем, я огласила мысль, которая даже мне казалась сумасшествием.

      – Знаешь, за детьми в возрасте Ани стоят очереди. Мы могли бы ее забрать себе.

      Гриша