Адмирал Империи – 52. Дмитрий Николаевич Коровников

быть уверенным в лояльности, но не в компетентности, – заметил он. – Помощники и заместители, занявшие места снятых командиров, имеют меньший опыт. Ты не опасаешься, что как раз это и скажется на эффективности дивизии в бою?

      – Сомнение в командовании более губительно, чем недостаток опыта, – твердо ответила Доминика. – Новые командиры компенсируют нехватку опыта энтузиазмом и преданностью.

      Дессе подошел к небольшому столику и жестом предложил ей сесть. Это был отход от официального протокола – признак того, что разговор переходит в более личную плоскость.

      – Садись, Доминика, – сказал он.

      Она опустилась в кресло, сохраняя прямую осанку, словно боясь, что малейшее расслабление выдаст её физическую слабость. Дессе налил в два бокала напиток золотистого цвета – редкий земной коньяк, который он берег для особых случаев.

      – Я не собираюсь отменять твои приказы, – произнес он, вручая ей бокал. – Ты командующая дивизией и вправе формировать свой штаб по своему усмотрению. Но я должен быть уверен, что эти решения продиктованы интересами службы, а не… личными мотивами.

      – Что вы имеете в виду, Павел Петрович?

      Дессе сделал глоток коньяка, словно собираясь с мыслями.

      – Я знаю, что ты прошла через тяжелые испытания, – сказал он наконец. – Физические травмы заживают быстрее, чем душевные. И иногда эти травмы влияют на наши решения, даже когда мы уверены в обратном.

      Доминика почувствовала, как внутри нарастает напряжение. Она поставила нетронутый бокал на столик.

      – Вы считаете, что я эмоционально нестабильна, господин командующий, – это был не вопрос, а утверждение.

      – Я считаю, что ты человек, – просто ответил Дессе. – И как любой человек, не застрахована от последствий травматичного опыта. Это не делает тебя слабее или менее компетентным командиром. Но это факт, который нужно учитывать.

      Доминика поднялась, не в силах сидеть спокойно.

      – Я не позволю своим личным переживаниям влиять на командование дивизией, – произнесла она с нажимом. – Решение о снятии офицеров было принято на основе объективной оценки их лояльности и готовности выполнять приказы. Ничего более.

      Дессе тоже встал, оказавшись лицом к лицу с ней. Их разделяло не более метра – дистанция, непозволительная по уставу, но допустимая между двумя людьми, прошедшими вместе долгий путь.

      – Я верю тебе, Доминика, – сказал он тихо. – И поддержу любое твое решение. Но позволь дать совет не как адмирал адмиралу, а как человек, который… дорожит тобой.

      Эти слова, произнесенные с нехарактерной для Дессе мягкостью, заставили Доминику вздрогнуть. Они возвращали её в прошлое, когда их отношения выходили за рамки служебных.

      – Не отталкивай тех, кто хочет помочь, – продолжил Дессе. – Не превращай свою боль в стену между тобой и людьми, которые тебе преданы и преданы нашему общему делу. Сила командира не в безупречности, а в способности признавать свои уязвимости