Бессонница. Сара Пинборо

меня перехватывает дыхание, и машинка едва не выпадает из моих рук. Шепот продолжается, и мне кажется, что с каждым сказанным словом температура в моем кабинете падает.

      – …восемнадцать, двести двадцать два, сто тринадцать, сто пятьдесят пять, двести восемнадцать, двести двадцать два, сто тринадцать, сто пятьдесят пять, двести восемнадцать, двести двадцать два, сто тринадцать, сто…

      Это она — вот первая моя мысль. Я вернулась обратно в детство, а моя мать, расхаживая взад-вперед, бормочет, словно мантру, своим страстным хриплым шепотом странную последовательность чисел, словно выплевывая их из своего рта. Проходит не меньше чем полминуты, когда мне наконец открывается ужасная истина.

      Это не она. Это я. Едва узнаваемая, но все же – я.

      Выключив воспроизведение, я сцепляю пальцы в замок, чтобы унять явственную дрожь в руках. Как это могло случиться? Я этого не помню. Это были письма. Я диктовала письма. А не это. Не ее числа.

      – Вся запись состоит из этого, – нервно произносит Розмари. – Весь час.

      Я с трудом выдавливаю смешок. Ее числа из моих уст.

      – О, думаю, я знаю, что произошло. – Во рту у меня так пересохло, что кажется, меня сейчас стошнит. – Это медитативная техника. Вчера я практиковала ее, чтобы уснуть, и, вероятно, случайно записала поверх писем.

      А я вообще диктовала эти письма? Или только думала, что сделала это? Как я могу этого не знать?

      – Тогда ладно.

      Несмотря на несколько сюжетных дыр в моей истории – зачем мне держать в руках диктофон, если мне было не уснуть, например, – Розмари облегченно улыбается:

      – Но какая досада!

      – Сегодня я надиктую их заново перед конференцией с мистером Уивером. Идет? – на моем лице застывает оскал улыбки, словно нарисованная гримаса.

      – Я принесу тебе немного печенья и кофе. Ты пропус- тила обед.

      – Чудесно.

      Дождавшись, пока Розмари покинет мой кабинет, я подавляю рвотный позыв. Голова идет кругом.

      Это числа моей матери.

      Задолго ли до своего сорокалетия она перестала спать?

      Задолго ли до той ночи она начала сходить с ума?

      13

      «Я не схожу с ума», – в тысячный раз повторяю я про себя, вылезая из машины; запаску уже заменили новым дорогостоящим колесом. На миг устало привалившись к своему авто, я мешкаю, прежде чем направиться к входу. Нужно рассуждать логически. Должно быть, я впала в полусонное состояние, пока диктовала письма, и стала думать о ней. Вот и все. Несмотря на то, что недавно я в собственном кабинете в красках расписывала Мишель преимущества терапии, мне не хватает силы воли, чтобы обратиться к специалисту по поводу самой себя. Мне просто нужно выспаться. Сегодня я это сделаю. Сегодня все будет по-другому, и я лягу спать пораньше.

      – Что скажешь?

      Появившаяся в дверном проеме Хлоя кружится вокруг себя, пока я доедаю одну из фахит, которые семейство оставило мне на ужин. Я прищуриваюсь.

      – Это случайно не…

      – Платье тетушки Фиби. Она заезжала