Доктор, не споткнитесь о поребрик!. Жанна Вишневская

погрязшие в рутине бесконечных календарных будней. На каждой станции плотно сомкнутые челюсти дверей открывались и изрыгали жеваную порцию пассажиров.

      Яркий свет хрустальных люстр мраморных станций только подчеркивал разрушительную работу времени. Из-под шапок тек пот, размазывая тушь под глазами, на губах расплывалась рублевая помада. Грубая пудра скатывалась на простроченных морщинами лицах, и они напоминали контурные карты с нанесенными пунктиром следами семейных и коммунальных баталий.

      А где-то за спиной после угрожающего «Двери закрываются» за мутным стеклом исчезали в туннеле, как в преисподней, их тусклые братья и сестры.

      Пассажиры в вагоне топтались, тщетно пытаясь увернуться от драповых локтей или обтянутых рейтузами коленок. Неловкость сменялась ненавистью, шипением, оскорбительными выкриками, потом – напряженной тишиной, в которой ссорящиеся подыскивали слова пообиднее и в итоге глупо и бессмысленно кричали: «Сама дура!» вслед сопернице. Хотя та была уже на платформе и приводила в порядок одежду, пострадавшую в давке.

      Что может сравниться с драмой, когда застрявшая в дверях сумка в последнюю минуту рвется и по вагону катятся тугие луковицы и картошка, а владелица с ужасом смотрит на обрывки авоськи, в которой чудом уцелела одна картофелина, в то время как поезд, набирая скорость, уносит ее добычу?

      Сначала из какой-то деликатности пассажирки продолжали смотреть на мятущиеся под ногами овощи, которые весело катились по вагону, будто бильярдные шары в поисках несуществующей лузы, ударялись о стены, ноги, катились в другую сторону, сталкивались друг с другом, пока не утыкались в чей-то ботик. Наконец кто-то нагибался, подбирал одну и начинал шарить по полу, пытаясь поймать следующую головку лука. Тогда как по команде все остальные наклонялись и, отпихивая друг друга, хватали корнеплоды. Уже разобрав по сумкам, пристально осматривались: не закатилась ли еще одна? Так дети у метро, не отрывая взгляда от слякотного пола, ищут монетки на счастье и торжествующе выхватывают из лужи копеечку, а если повезет – и пятак.

* * *

      В то утро, как обычно, из пункта А в пункт Б вышел пешеход. Эту молодую женщину можно было бы назвать довольно привлекательной, если бы не измученный вид и такая же, как у всех, уродливая одежда. Наша женщина-пешеход каждое утро, кроме выходных, спешила в подземку. Ей надо было проехать всего несколько станций до «Техноложки», чтобы потом пройти пешком по Московскому проспекту до Обводного канала, где она работала участковым врачом. Она любила величественные станции Ленинградского метрополитена и нарочно ездила на метро, хотя могла бы добираться на автобусе без пересадок. Она умудрялась даже читать, одной рукой придерживаясь за теплые от чужих прикосновений металлические поручни. Иногда, открыв книгу, она просто наблюдала за пассажирами. Однажды ее соседка, женщина-праздник в красивой импортной куртке, потеряла в давке брошку. Волна пассажиров вынесла женщину на перрон, и она еще долго