Доктор, не споткнитесь о поребрик!. Жанна Вишневская

капотом шофер скорой, готовясь к очередному вызову. Стучу в дверь неотложки. Корецкий, слава богу, закончил, Айболит пьет чай с печеньем. Он уже съездил на Обводный, успокаивает: с мальчиком все хорошо. Я опять его благодарю, он только машет рукой и доливает себе чаю. Предлагает мне, говорю «спасибо», но отказываюсь: еще час добираться до дома. На Московском проспекте пустынно, одинокие машины выплевывают месиво из-под колес, с неба сыплется мокрый белый снег. Липнет к проводам, зависает на карнизах, скапливается, сползает, не удержавшись на скользкой поверхности, и падает на асфальт, тут же смешивается с уже лежалой мокрой слякотью, через минуту и не разобрать, был ли он белым или уже падал с неба грязным и мокрым, а чистым и пушистым казался в лучах фонарей и оконного света.

      В конце дня вдруг резко похолодало и на несколько минут появилось малокровное зимнее солнце. Покатилось по крышам, зацепилось за антенну, немного повисело, провалилось в щель между домами, но продолжало светить еще некоторое время, отражаясь в стеклах верхних этажей, потом мигнуло, потухло и ушло до утра, уступив место свету люстр и торшеров за шторами и тонкими кружевными гардинами. Как по команде за окнами замелькали тени, черные, одинаковые, сменяющие друг друга, словно персонажи ежедневно разыгрываемого спектакля. Солнце еще немного посуфлировало им из-за горизонта, зевнуло и угасло окончательно, а через пару часов его сменил холодный и равнодушный полумесяц. У него работы немного: подыграть больному, подсказать засидевшемуся студенту, а в основном – просто подглядывать в окна, за которыми крепко спят уставшие за день актеры.

      Глава шестая

      Акушерство и гинекология: кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево

      Доктор Н. не любила выбирать арбузы, зато, профессионально оценив и огладив круглые зеленые бока, могла почти безошибочно назвать вес. За годы работы акушером она научилась определять вес ребенка с точностью до пятидесяти граммов, а длину – до сантиметров. Покупатели арбузов обычно искали сухие хвостики, изображая знатоков, стучали по полосатому шару, выбирая более спелый. Доктор Н. машинально выискивала длинный сочный хвостик – сухой и ломкий напоминал ей больную пуповину, обезвоженного морщинистого младенца, которого надо срочно доставать путем кесарева сечения вне зависимости от срока беременности. Она и резать арбуз толком не умела – на автомате делала разрез поперек, как при кесаревом сечении. Потом сконфуженно отдавала нож покатывающемуся от смеха мужу.

      Ее часто спрашивали, сколько младенцев она приняла за свою жизнь.

      – Я не помню, – виновато отвечала она.

      Многие принимали это за кокетство, а она и правда не могла точно ответить на этот вопрос. Приблизительно посчитать, конечно, всегда можно. Только вот всех ли надо учитывать? Считать ли тех, которые оказывались в ее руках мучнисто-белыми, с вялыми безжизненными ножками и ручками? Она передавала их педиатру или акушерке и машинально заканчивала свою работу, отключившись от реальности, только вслушиваясь, не раздастся ли за спиной долгожданный крик. И когда сзади после возни, постукиваний, похлопываний