Фанатизм и Лицемерие. Семён Артёмович Шеенков

моду! Продолжай копать! Найди энтих планировщиков, мать их за обе ноги!

      – Я могу продолжить? – осведомился Бен.

      – Да, пожалуйста. – уже спокойным голосом ответил Манштейн.

      – Я хочу знать, что Нибрас аль Аманни делал в Пеле. Он гостил у вас, возможно, он что-то вам рассказывал.

      – Да, конечно, сидели мы как-то за ужином-то, я-то, значить, спросил, мол, шо ты у нас-то забыл. А он-то мне-то, значить, и говорить, якобы за товаром приехал, а я-то ему и говорю, езжай-ка ты, братец, мол, у столицу. У нас-то, у Пеле-то, один всего рынок-то, а у столице глаза ж разбегаются!

      – А не знаете ли вы куда он пошёл в тот злополучный вечер?

      – Конечно ж, знаю! А как же ж? Он тогда-то до купчихи местной, ну, торговке, по-вашему-то, на званый ужин пошёл у шахристан-то. Они там, уроде как, должны были какиен-то ихние дела обсуждать. Ну, я-то у евоные дела не лез, потому-то и знать не знавал, за шо они беседовать будуть.

      – А можно ли поговорить с этой дамой?

      – Ну, вы, конечно, можете попытаться, вот токма померла ж она не так давно. Дня два назад нашли мёртвой у собственной постели. Она ж одна жила ж, так потому и нашли, токма когда уж вонять начала. Давеча вот в «дом для мёртвых» её отволокли.

      – А охрана в злополучный день была при нём?

      – Ну, разумеется же! Вот токма говорять, мол, пропали они. Верно ли я сказываю, Уил?

      – Да, ваше благородие. У него ещё с десяток другой рабочих был, так вот те тоже исчезли.

      – Я тебе ещё раз повторяю, НЕ СМЕЙ МНЕ ТУТМА ГНАТЬ! – ударил по столу бургомистр, – Рабочие евоные были простыми наёмниками, так я-то их к себе-то и пристроил. Работають вона, – бургомистр кивком головы указал на окно, в котором виднелись задний двор и рабочие, усердно несущие службу. – Так шо харе мне сказки плести!

      – Так, может, нам их допросить? – оживился Бен.

      – А толку-то? Дознавал я их уже. Лично. Нихрена они не ведують! Да и шо они могуть знать? Он ж им ничегошеньки-то дельного-то и не сказывал-то.

      – А могу ли я взглянуть на его телеги? Стражники говорили, что он приехал с тремя повозками.

      – Ну, энто не до меня. Энто до Гюнтера, конюха нашего. ЭЙ, ГЮНТЕР! – присвистнул глава города, – Отведи-ка достопочтенного маркиза до тележек того торгаша, шо у меня проживал-то.

      Через пару минут плутания по двору замка Бена привели к городской конюшне. Он ожидал увидеть обычные телеги, но то, что там было на самом деле, его изрядно удивило. Там стояли три больших повозки-клетки.

      «Скот? Зачем везти скот из Пеле? Если бы отвёз на родину, он бы там весь передох от кардинально разного климата. А если б вёз в другое место, купил бы, где поближе к большому порту. Очень это всё странно…»

      – А лошади его где? – поинтересовался «достопочтенный маркиз».

      – Скопытились! – огрызнулся конюх и сплюнул.

7

      Дикий гул, вызванный стуком о деревянную дверь, встревожил всю округу. Вскоре негодующие горожане начали высовываться из окон, браниться, кто-то даже кидался в нарушителя покоя всяким хламом. Но Бена это мало заботило.

      Стук усилился, брань и озлобленность градожителей