Золотая жемчужина. Джей Карт

тоже. Хотя звучание твоего голоса я теперь люблю больше, чем зов моря.

      

      В тот вечер Беренике особенно не хотелось подниматься наверх. Она шла медленно, все еще ощущая сладкий вкус их поцелуев, и в животе порхали бабочки счастья. Но как бы Нике ни хотелось остаться на пляже, мачехе ни к чему было знать, что ее падчерица тайком выбирается за пределы дома и обширного сада.

      И именно сегодня, проскользнув в пышный цветущий сад, Береника сразу наткнулась на Рею, свою служанку, чье лицо выделялось бледностью на фоне темных олеандров и оливковых деревьев.

      – Рея, сегодня…

      – Скорее, Береника, – прошептала хрупкая девушка, испуганно оглядываясь. – Хелона приказала привести тебя еще два часа назад. Она в очень дурном расположении духа из-за того, что ты все еще не в ее покоях.

      – Что случилось? – нахмурилась Береника.

      Вся ее необычайная радость и ощущение счастья испарились, оставив после себя лишь тугой узел тревоги в животе.

      – Я не знаю, – покачала головой служанка.

      Вместе с Реей они пересекли сад и шагнули в распахнутые двери. Ни один из стражников у дверей даже не шелохнулся, и Береника лишь мельком заметила отблески света на их наконечниках копий, направленных в темнеющее небо.

      Девушки прошли через внутренний двор мимо круглого фонтана с мраморными статуями семи Владык в самом центре. Тихое журчание воды, которое обычно успокаивало, лишь еще больше взволновало Беренику. Прохладный ветер заставил ее поежиться в предчувствии дурного, пока они поднимались на второй этаж. Рея осталась в коридоре, на мгновение сжав холодную ладонь Береники.

      Ника кивнула в ответ и вошла в покои мачехи.

      Хелона растянулась на синем бархатном ложе, и руки Фебы, старой рабыни, спину ее госпожи. Насколько мачеха была внешне красива – подтянутая фигура, прекрасное лицо и пышные темные волосы, полная грудь и крутые бедра – настолько гнилой и злобной эта женщина была изнутри. И как отец не замечал ее внутренней отравы все эти годы? Хотя, что уж здесь таить, на людях Хелона прекрасно умела притворяться милой и заботливой.

      – Где ты была, дочь? – голос женщины сочился ядом.

      Береника стиснула зубы. Ее настоящая мать умерла, когда сама Береника была еще младенцем. Быть может, она и не помнила женщину, которая породила ее на свет, но видят Семеро, она точно не была такой же испорченной, как Хелона.

      – Я была в саду, Хелона, – Береника особенно выделила ее имя вместо того, чтобы назвать ее матерью. – Играла на форминге.

      Для большей убедительности она похлопала себя по сумке с музыкальным инструментом.

      – Оставь нас, Феба, – приказала женщина, поднимаясь со своего удобного ложа.

      Феба поклонилась своей госпоже и исчезла за пологом, вышитым золотыми нитями. Никто в этом доме не любил Хелону, но все старались ей угодить – слишком хорошо прислуге запомнилась история Гестии, бывшей служанки матери Береники. Она первая и последняя осмелилась показать пренебрежение новой хозяйке дома Лацисов, а спустя два дня ее нашли