Темный карнавал (сборник). Рэй Брэдбери

никогда раньше не замечал. У него глаза голубые.

      – И всегда были голубые, – возражает Бабушка Гвоздика.

      – Нет, – плаксивым голосом отзывается Дедуля. – Неправда. В прошлый раз они были карие. – Он прищурился. – И вот еще: у него темные волосы. Прежде были не такие!

      – Да, верно, – вздыхает миссис Тридден.

      – Нет, неправда.

      – Нет, правда!

      Том Кармоди смотрит на банку, летней ночью его бьет озноб. Чарли переводит взгляд туда же, сворачивает сигарету, небрежно и спокойно, в мире с собой и окружающей действительностью. Том Кармоди, стоя особняком, замечает в банке то, чего не видел прежде. Каждый видит то, что ему хочется видеть; все мысли обрушиваются стремительным дождем.

      «Мой мальчик! Крошка моя!» – кричат мысли миссис Тридден.

      «Мозг!» – думает Дедуля.

      Чернокожий сжимает-разжимает пальцы:

      «Миддибамбу Мама!»

      Рыбак поджимает губы:

      «Медуза!»

      «Котенок! Кис-кис, кис-кис! – выпускают коготки тонущие мысли в голове Джука. – Котенок!»

      «Все и ничего! – визгливые, морщинистые мысли Бабушки. – Ночь, болото, смерть, морские твари, бледные и сырые!»

      Тишина, и наконец Дедуля произносит:

      – Интересно. Интересно, «он» это, или «она», или попросту – «оно»?

      Чарли, довольный, смотрит на полку, набивает сигарету, обминает ее. Глядит в дверной проем на Тома Кармоди, у которого навсегда отшибло охоту улыбаться.

      – По-моему, мы так никогда и не узнаем. Ага, не узнаем. – Чарли улыбается.

      Это была всего-навсего одна из тех штуковин, какие держат в банках где-нибудь в балагане на окраине маленького сонного городка. Из тех белесых штуковин, которые сонно кружат в спиртовой плазме, лупятся мертвыми, затянутыми пленкой глазами, но не видят тебя…

      Озеро

      Weird Tales

      Май 1944

      Лет, помнится, в восемь я был как-то на озере Мичиган. Я играл с девочкой, мы строили замки из песка, а потом она зашла в воду и не вышла. Когда тебе восемь лет от роду и такое случается, это бывает неразрешимой загадкой. Девочка так и не вышла на берег, ее не нашли. Первая встреча со смертью так и осталась для меня тайной. Однажды в 1942 году я проводил свои ежедневные опыты со словами – просто записывал пришедшие на ум слова. Записывал существительные. Написал «Озеро» и задумался: «Откуда взялось это слово?» И внезапно в моей памяти возникли песочный замок на берегу и маленькая светловолосая девочка, которая вошла в воду и не вышла. Через два часа у меня был готов рассказ. И когда я ставил точку, у меня из глаз текли слезы. Мне стало понятно, что наконец, после десятилетних усилий, я написал что-то стоящее.

      Они укоротили небо по моему росту и водрузили его над озером Мичиган, поместили на желтый песок орущих ребятишек с мячами, две-три чайки, недовольную родительницу и меня: я выходил из мокрой волны и мир представлялся мне туманным и влажным.

      Я выбежал на берег.

      Мама обернула меня пушистым полотенцем.

      – Постой и обсохни, – сказала она.

      Я стоял, глядя, как солнце