Ведьма, мы-же-на-ты!. Надежда Мамаева

там размять у симпатичного на вид домика с покатой черепичной крышей и ухоженным палисадником, рядом с которым я приземлилась. Зданьице это было точно таким же, как и соседнее… Как и все на этой улице. Мило, аккуратно, благопристойно… настолько, что это вызывает опасения. За такими фасадами удобно прятать тайны.

      Под стать домикам были и горожане. Во всяком случае, та троица досточтимых и уважаемых – так точно. Они стояли с противоположной стороны, под вывеской «Письма и отправления»: матрона в чепце и фартуке и с корзиной, какой-то сгорбившийся и высохший, точно мумия, старик и сбитая, точно сдобная булочка, девица с пышной пшеничной косой. Все они воззрились на меня с удивлением, переходившим в священный ужас.

      Я в ответ лишь поджала губы, подхватила поставленный на брусчатку саквояж и, свистнув метле, с прямой спиной двинулась вниз по улице. И уже прошла мимо этих соляных столбов, как поняла, что хоть и знаю точный адрес моего трактира, но вот соотнести его с местностью не факт, что смогу быстро. Так что лучше бы уточнить.

      – Где тут трактир «Задорная колбаска»? – задала я простой, казалось бы, вопрос.

      И сразу три пальца указали мне путь. Но в трех разных направлениях. Старичок ткнул сморщенным перстом, больше напоминавшим кукиш судьбы, куда-то мне за спину, девица – вправо, а матрона – влево.

      Я ничего не сказала, но так выразительно глянула на троицу, что они, побледнев, сговорились без слов и разом выдали нужный маршрут – собственно, туда, куда я и так шла, вперед.

      Поблагодарив их в исконно ведьмовской манере, то есть пожелав темной ночи и великих свершений в ней, я пошла прочь. Метла летела рядом со мной, то и дело тыкая в бок черенком, словно приглашая присесть. Но я уже и так около суток летела на ней, так что к деликатным намекам была глуха. А на неделикатные могла и ответить ма… гией!

      Саквояж же оттягивал руку, навевая мысли о том, что необходимых мне вещей можно было бы взять и поменьше. И вот та шаль и панталоны с начесом, заботливо уложенные мамой, точно в моей поклаже лишние… Так что, недолго думая, я водрузила последнюю на метлу. Летунья дернулась, выражая обиду. Зато мне стало значительно легче. И я пошла по городским улицам дальше, охапками собирая удивленные взгляды.

      Меж тем дома закончились, и брусчатка под моими ногами сменилась грунтовой дорогой, которая, извиваясь от городской окраины, поднималась в гору. С одной стороны были поля, а с другой – лес. По обочинам же росли сорные травы, которые к осени так и норовили наградить путника колючками, цепкими семянками или оттяпать клок одежды, нанизав тот на шипы. Хотя были и растения, готовые и подзакусить лодыжкой нерасторопного путника. Например, живоглотка – та еще полумагическая пакость. Сейчас ее зубастые цветочки подувяли, но прыти не поубавили.

      Я притоптала нахалку каблуком, когда та вздумала покуситься на мою юбку, и тихо предупредила:

      – Еще раз попробуешь – испепелю.

      Не знаю, поняла ли что-то кусачая зелень или убоялась одной только ведьминской