Ведьма, мы-же-на-ты!. Надежда Мамаева

просто Ран, – повторил пепельный и приподнял бровь. С намеком так приподнял.

      Пришлось вынужденно ответить.

      – Веризия… Изи Дэйрис, – представилась я по привычке уже новой фамилией.

      – То, что Дэйрис, я в курсе, – усмехнулся этот невозможный пепельный. Вот ведь язва!

      Хотела ответить что-нибудь ехидное, чтобы оставить последнее слово за собой, но решила: я девушка экономная, поэтому не стоит транжирить словарный запас на всяких доходяг. Так что лишь гордо вскинула голову и направилась к лестнице.

      Глава 4

      Ступени надрывно заскрипели под моими шагами, когда я поднималась на второй этаж. Толкнула дверь в комнату, где хранились мои вещи. Вечерний свет проникал сквозь узкие окна, играя бликами на полках, где в ряд уже успели выстроиться бутыльки с зельями, амулеты, книги по магии, пара противней, на которых сушилась тыквенная, демоны ее дери, пастила… Просто я не знала, что еще можно сделать из этой рыжей напасти, которую мне регулярно подкидывали под дверь в знак то ли благодарности, то ли откупа…

      Среди всего этого я нашла то, что мне было нужно: нитки, иголку, склянку с первачом и обезболивающее зелье. А еще бинты, что были аккуратно уложены в мой целительский кисет. Тот стоял рядом с бутылью, в которой настаивался болиголов.

      Спустившись обратно на первый этаж, я увидела, что супружник запрокинул голову, прикрыл глаза и стиснул зубы. Ясно. Терпит… Даже не стонет. «Надо же, выдержанный какой мне попался, прям как столетний коньяк», – промелькнула мысль, когда я подошла к раненому.

      – Как себя чувствуешь? – поинтересовалась я, начав заговаривать зубы.

      Заговаривать, увы, не буквально, а фигурально: сил на чародейство у меня не осталось ни капли, резерв был вычерпан до дна. Так что приходилось отвлекать, используя дар красноречия, а не магический.

      – Я чувствую себя так, как будто хочу хорошо прожаренную отбивную, – отозвался Ран, не открывая глаз.

      – Хорошо. Значит, будет отбивная, – покладисто согласилась я, вдевая нитку в иголку. Задумывалась ли над тем, что говорю? Навряд ли. Все мои мысли сейчас были о том, как бы поаккуратнее залатать глубокую рану: придется накладывать несколько швов, один поверх другого, на разные слои. Задеты и брюшная полость, и глубокие мышцы, и поверхностные… – Ты как, охотиться умеешь на кого-то, кроме демонов в пустошах и дам на балах?

      – А ты с какой целью интересуешься? – приоткрыв один глаз, поинтересовался блондин.

      – С той, что отбивную придется ловить тебе, – поведала я муженьку и положила иголку с ниткой в склянку с первачом – обеззаразить.

      – А как же хваленая ведьмина магия? – поинтересовался Ран. – Наколдовала себе какое-нибудь, не знаю… яйцо призыва лосося, кинула его в воду – и рыба сама на берег выбрасывается.

      – То есть охотиться на дичь ты не умеешь… – поняла я, доставая иглу.

      – Обижаешь, дорогая женушка. Я на дичь могу и охотиться, и, если надо, нести ее. Причем полную, не расплескивая…

      – Учту, – хмыкнула я и, протянув муженьку флакон с зельем, не удержалась от подколки: –