Эволюция сознания. Зенон Нова

судьбы

Генезис снов

      Огромный зал лаборатории «Генезис» гудел тихим, почти неразличимым роем – это работали системы жизнеобеспечения, поддерживая идеальный климат для экспериментов, и бесчисленные серверы, обрабатывающие триллионы байтов генетических данных. Белые, стерильные стены отбивали свет тысяч светодиодных панелей, создавая ощущение пребывания внутри гигантского, футуристического айсберга. В центре зала, словно алтарь науки, располагался инкубаторный комплекс – сложная система капсул, заполненных питательным раствором, где медленно, но неуклонно, формировалась новая надежда человечества.

      Доктор Эмилия Вайс, ее лицо изрезано тонкими морщинами, отражающими годы напряженной работы и бессонных ночей, стояла перед одним из мониторов, вглядываясь в сложную спираль ДНК, пляшущую на экране. Седые пряди, выбившиеся из-под тугого пучка, подчеркивали контраст между ее зрелостью и неугасающим энтузиазмом, горевшим в ее глазах. Она провела здесь, в «Генезисе», большую часть своей жизни, посвятив себя «Проекту Аврора» – грандиозной и одновременно пугающей мечте о создании человека нового типа, способного не просто выжить, но и процветать в условиях стремительно меняющегося мира.

      Рядом с ней, словно тень, стоял Андрей Смирнов, молодой и амбициозный биолог, чье лицо, хоть и отражало профессиональный интерес, все еще несло на себе печать юношеского идеализма. Андрей прибыл в лабораторию «Генезис» всего пару лет назад, и до сих пор, несмотря на все увиденное, он не мог полностью избавиться от трепета перед масштабом и смелостью проводимых здесь экспериментов.

      – Доктор Вайс, – начал Андрей, нарушая тишину гулким шепотом, – анализы последних изменений в генетическом коде эмбриона Альфа-7 показывают…

      – Я вижу, Андрей, – перебила Эмилия, не отрывая взгляда от экрана. Ее голос звучал хрипло, словно после долгого молчания. – Уровень устойчивости к радиации превышает ожидаемые показатели на 17 процентов.

      – Именно. И показатели регенерации также демонстрируют экспоненциальный рост. Но…

      – Но? – Эмилия повернулась к Андрею, ее взгляд был пронзительным и требовательным.

      – Но у эмбриона наблюдается повышенная активность генов, отвечающих за агрессию и инстинкт самосохранения. Риск развития психопатических наклонностей увеличивается в геометрической прогрессии.

      Эмилия нахмурилась, проведя пальцем по сенсорному экрану, увеличивая изображение генетической карты.

      – Это ожидаемо, Андрей. Мы вмешиваемся в сложнейшую систему, переписываем код, от которого зависят все аспекты человеческого существования. Побочные эффекты неизбежны.

      – Но, доктор Вайс, – Андрей не сдавался, – мы должны учитывать эти риски. Мы же не можем просто закрыть глаза на возможность создания… монстров.

      – Монстров? – Эмилия усмехнулась, и в ее голосе прозвучала сталь. – Андрей, мы создаем новую надежду для человечества. Мы даем этим детям шанс выжить в мире, который мы сами же разрушили. Монстры – это те, кто загрязняет планету, кто развязывает