Северное сияние внутри. Анна Борисова

ает чья-то тень. Да только мало ли гостей заселяются, никем не прошенные, на чердаки и в подвалы? Подумал об этом – и забыл, пока через пару часов из окна своей квартиры не увидел, как напротив, на самом краю ската крыши, свесив ножки вниз, сидит коротышка с всклокоченными волосами. В одной руке у девчонки была булка хлеба, в другой – такая большая чашка, что ее можно было бы носить вместо шляпы. Судя по стремительно взмывающему тонкой струйкой дымку, в ней было что-то горячее. Коротышка с блаженной улыбкой смотрела, как уходит за горизонт короткий северный день, смачно откусывала от батона и прихлебывала из чашки.

      Когда черепиц коснулся последний солнечный луч, она запрокинула голову, широко раскрыла рот и, влив в него последние капли напитка, наотмашь бросила чашку назад, к топорщащимся на фоне темнеющего неба рогатинам антенн. Я замер: желтая полусфера взметнулась над крышей и, достигнув высшей точки, начала стремительно падать вниз, но словно растворилась в воздухе. Зажмурился, потер веки и вгляделся: поверхность пышного сугроба, одеялом укрывшего крышу, осталась безукоризненно гладкой.

      – Хватит работать по ночам, – сказал сам себе. – И чего только не померещится от недосыпа!

      Девчонка тем временем спешно запихала в рот остатки булки, по-детски растопырив пальцы, отряхнула ладошки, загребла пригоршней снежок и запустила его наверх. Как раз в эту секунду небо совсем потемнело, и зажглась первая звезда. Я все стоял у подоконника в потемневшей комнате и смотрел сквозь тюль занавески. Темный силуэт вырос и удалился от козырька в сторону мансарды, а затем скрылся за углом. Все на крыше замерло, и ничего, кроме небольшой вмятинки на снегу у самой кромки, не напоминало о странной гостье.

      – Чудная какая-то, – подумал я. – Наверное, поругалась с родителями и пряталась. Бедные мама и папа, должно быть, места себе не находят, ищут. А она, бессовестная, лазает по крышам!

      – Мяу! – недовольно подтвердил догадку серый и слепой кот Крот.

      Задернув шторы, я пошел на кухню, чтобы покормить его. Там насыпал ему галет из пакета, а сам хлебнул чая с бутербродами, помыл посуду и засел за работу. Мысли о коротышке не давали покоя, и нет-нет, да метался взгляд на темную крышу. Но там все было спокойно. Через несколько часов, перед сном, еще раз внимательно вгляделся в темноту, но ничего подозрительного не обнаружил и лег спать.

      Настало утро. Серое небо висело над самыми крышами, вот-вот собираясь порваться, как старая пуховая перина, чтобы густо засыпать все вокруг белым. Всмотрелся в мансарду: не мелькнет ли за старыми окнами легкая фигура? Нет, никаких признаков. Девчонка все не выходила из головы. То ли странная прическа произвела на меня впечатление, то ли дерзость, с которой она сидела на пропастью. А может, просто грела душу мысль, что хотя бы на пять минут появился у меня чудной, но приятный сосед.

      – Может, ее зовут Катя? Или Таня? Или Наташа? Нееет, коротышка явно молода, а с самой перестройки такими именами уже не называют, все какие-то Евы и Виолетты, Златы и Алисы.

      Насыпал хлопьев и только было начал наливать молоко в плошку, как в голове кто-то тоненьким голоском пропищал:

      – Лили, ее зовут Лили! Ли-ли!

      От неожиданности замерев, я пришел в себя только когда холодная струйка полилась с края стола мне на ногу. Хлопья весело кружились в водовороте плошки и вместе с потоком убегали, срываясь с края тарелки. Крот присел над лужицей, образовавшейся на полу, сложил вместе лапки и принялся аккуратно лакать молоко.

      – Это ты сказал? – с надеждой спросил я кота.

      Кот коротко и, как мне показалось, пренебрежительно дернул ухом.

      Печально, когда даже собственное животное тебя не уважает. Кормишь, заботишься, греешь, чистишь лоток – и такая неблагодарность.

      Я перевел взгляд в окно. Тучи все-таки лопнули, и мягкими перьями летел, кружась и завиваясь, снег.

      (… оставшийся текст добавляется далее …)

      Двор засыпАло до самого вечера. Казалось, еще чуть – и скроются окна первого этажа, потом второго, третьего, четвертого, пятого, а после и вовсе заполнится мягкой ватой двор до самой крыши. Перья в сером небе все не кончались и не кончались.

      Я выпил несколько чашек пустого кофе, пялясь в окно.

      – Вот что ни говори, зима – это красиво. Особенно если смотреть на нее из квартиры, сидя у теплой батареи с кружкой ароматного напитка.

      – Мяу! – деликатно мяукнул Крот.

      На дне пакета сиротливо лежали несколько галеток. Котяра принюхался, нервно дернул хвостом и с оскорбленным видом отправился на лежанку.

      С хищниками, даже если они очень маленькие, шутки плохи. Поэтому мне пришлось срочно снаряжаться в магазин. Высокие ботинки, теплая куртка, шапка, шарф – еще бы и лыжи не помешали в такую погоду. Крот провожал, недовольно расхаживая вокруг меня кругами.

      – Дескать, вот какой нерадивый хозяин мне попался, вы только посмотрите!

      Вообще-то, выигрывал от нашего партнерства больше я: кот пугал мышей, будил по утрам, заставлял время от времени выходить из дома. Я сам мог бы этого и не делать – работа надомная,