Легенда Бесконечности. Валентина Ивановна Иванова

то не переживай, он будет с тобой в могиле.

      Девушка, присев на газон в саду, сначала выпила яд, а затем, почувствовав сонное состояние, выстрельнула…

***

      В спешке я покинул больницу, прокручивая всю картину у себя в голове, выбежав из нее, я сел на лавку и, шепча, произнес: «Господи, спаси их». Я просидел на улице до утра, не сомкнув глаз. Размышляя о том, «Бывает ли такое, что ты любишь двух женщин одновременно?»

      Что я наделал? «Я не хотел убивать её», – схватившись за лицо обеими ладонями, произнес он.

      – Леон Акселили?

      – Да, это я.

      – Пройдемте со мной…

      – Случилось что-то плохое?

      – Моника пришла в себя.

      Моника проснулась в холодных стенах больницы, открыв тяжёлые веки, свет ударил в глаза. Еле их открыв, они блуждали в поисках кого-либо из родных, но никого не было, кроме взрослого мужчины в очках и белом халате, по всей видимости, он был врачом. Лицо было у него задумчивым, глаза бегали по аппарату, к которому она была прикреплена. Увидев, что девушка начала приходить в себя, он начал звать остальных врачей, выбежав из палаты. Дышать было тяжело, позже, придя в себя, она поняла, что во рту была трубка, которую ей поставили во время наркоза, и теперь должны вынуть. Дышать стало намного тяжелее, сердце билось, и девушке казалось, что оно вот-вот выскочит, разломав внутри ей ребра. Во благо в палату примчали врачи. Вынув эту трубку, горло болело, а по вкусу чувствовались горечь и сухость. Следом за врачами в палату вломился Леон, дыша тяжело из-за спешки.

      – Что с ней? Подойдя ближе к Монике и отталкивая врачей, спросил он.

      – Она пришла в себя довольно быстро. Честно говоря, шансы на жизнь…

      Перебив главврача, Леон заткнул ему рот. «Молчи лучше, молчи и не продолжай то, что хотел сказать», – смотря на него с угрозой, проговорил он. «Оставьте нас одних».

      Все покинули палату, оставив их наедине.

      – Как ты?

      – Где папа и мама? Почему они не пришли? – смотря ему в глаза с надеждой, спросила она.

      – Моника… – присев перед ней на колени и обняв её дрожащую руку.

      – А брат? – Леон отвёл глаза в сторону, продолжая игнорировать её. – Молчишь? А почему? – пытаясь приподняться с кровати, начала она.

      – Стой, тебе нельзя вставать!

      Тут же она почувствовала боль в области сердца. – Ай, болит… Леон болит сильно.

      Он же подхватил её, чтобы та не рухнула резко на кровать. Моника схватилась обеими руками за него и, притянув к себе, обняла его крепко. И только обняв его, она поняла, что это всё реальность, его молчание значило то, что всё произошедшее – не страшный сон, это всё правда.

      – Мне очень больно, Леон, сердце болит и плачет. Понимаешь? Не молчи, пожалуйста…

      – Не плачь, солнце. – Обняв в ответ девушку, проговорил, шепча, он.

      Леон лишь молчал, он был удивлен тем, как она обняла его, и это было искренне.

      А перед глазами Моники рисовалась картина, как прямо сейчас перед ней стоят родители. Разум оказался в тумане, её мозг ничего не хотел воспринимать, что говорит Леон. Сердце надеялось, что всё