Дурман-звезда. Владимир Прягин

постройки, солнце уже заметно сместилось к западу. Но зной не желал отступать – наоборот, он стал почти осязаемым. Даже ветер ослаб, как будто увяз в загустевшем воздухе. Марева бродили над степью, и очертания города дрожали, словно мираж. Остров, затерянный в белом ковыльном море…

      Матросы засуетились, спеша убрать паруса. Корабль замедлил ход. Теперь предстояло самое сложное.

      Капитан подошел к носовой фигуре в виде летучего змея. Казалось, змей прорастает прямо из корабля, из верхней части форштевня, вытягивая шею вперед. В деревянной шкуре мерцали фиолетовые прожилки – вкрапления живого металла. Впрочем, прожилки эти заметно потускнели от времени. Корабль-ящер был стар – даже старше, пожалуй, чем опекунша-мумия, хоть и сложно в это поверить.

      Капитан положил на шкуру ладонь.

      Воздух опять колыхнулся, и мне почудилось, что змей недовольно пошевелил головой. Он не хотел садиться в этом чужом краю – его манила далекая синь предгорий. Здешний причал казался ему тесным и неудобным, а город – слишком пыльным и грязным. Но капитан просил, обращаясь к нему безмолвно.

      «…Ты мудр и велик, летучий змей. Ты скользишь над землей, обгоняя тучи. Глядишь свысока на жалких двуногих, которые копошатся в пыли. Да, мы живем в тесноте и копоти, и наши дома, прижавшиеся друг к другу, похожи сверху на нелепые соты. Тебя, старый змей, раздражают визгливые перебранки на наших улицах и смердящие нечистоты. Ты не можешь понять, зачем было строить город в белой степи, раскаленной, как сковородка. Не желаешь делать здесь остановку. Но ты же видишь – солнце плачет над нами. Мы не в силах выносить его слезы. Поэтому будь снисходителен, мудрый змей, и позволь нам спуститься с неба, чтобы найти убежище на земле…»

      И капризный реликт, наконец, согласился уступить. Медленно и нехотя корабль развернулся над городом и начал постепенно снижаться. Рулевой подсказывал направление, поворачивая штурвал.

      Белый Стан лежал в стороне от популярных пассажирских маршрутов – трансконтинентальные корабли вроде нашего обычно проходили южнее. Посадочная площадка была довольно скромных размеров. Тем неожиданней оказалась картина, которую мы сейчас наблюдали. В самом центре площадки красовался фрегат, принадлежащий, судя по символике, роду Ястреба. На ветру трепетал желто-черный флаг (цвета ястребиного глаза, как любят подчеркивать ценители геральдических тонкостей). На палубе суетился народ, с борта что-то сгружали, а капитан фрегата, стоя на мостике и приложив ладонь козырьком ко лбу, следил, как мы идем на посадку.

      Лицо его показалось мне смутно знакомым. Сталкивались в столице? Вполне возможно. Но что они забыли в этой глуши? Впрочем, догадаться нетрудно. Скорее всего, летели куда-то в другое место, но, как и мы, решили изменить курс, когда заплакало солнце.

      Кстати, телохранитель, сопровождающий старуху с девчонкой, снова заволновался. Он вообще не очень умеет скрывать эмоции. Не похож на профессионала. Скорее солдат, которому поручили непривычную задачу. Хотелось бы знать, почему его так беспокоят