Ручной Привод. Вадим Панов

врач? – осведомился мужчина.

      – А как вы думаете?

      – Они не врачи, – перебил Бизона санитар. – Придуриваются.

      – Можно подумать, ты всегда соблюдаешь правила!

      – Я посетителей не пугаю.

      – Мы тоже не пугаем, – не согласился Бандера. – Мы проверяем их чувства. Предвкушая трагические известия, родственники начинают искренне любить своих близких.

      – Или искренне радоваться.

      – Идиоты.

      – Да уж, – согласился мужчина. – Кретины.

      За разговорами каталку успели вкатить в подъезд, провезти по коридору, и теперь процессия встала у дверей смотровой.

      – Может, мы и кретины, – задумчиво обронил Бизон, – но ты, умник, не жилец.

      – Согласен, – кивнул Бандера.

      Мужчина побледнел.

      – У него нога сломана, грамотеи! – прикрикнул на приятелей санитар.

      – Да, придурки, у меня всего лишь нога сломана, – приободрился пострадавший в ДТП.

      – У тебя нога сломана, а мы в морге работаем, понял? Раз сказали не жилец, значит, так оно и есть.

      Бандера согласно кивнул.

      – Вы еще большие идиоты, чем я думал, – буркнул санитар.

      – На что спорим?

      – Тысячу рублей ставлю!

      – И я тысячу! – поддакнул мужчина.

      – Договорились! – осклабился Бандера. – С нашей стороны, стало быть, две штуки.

      – Только ты, мужик, деньги санитару сейчас отдай, – предложил Бизон. – С покойника ведь хрен свое получишь.

      – Размечтались!

      Стоящая у кофейного автомата Юля услышала последнюю, самую интересную часть разговора. Необычный спор заставил девушку повернуться и удивленно рассмотреть мужчин.

* * *

      – Как тебе наш главный? – поинтересовалась Ольга.

      – Крепенький старичок, – улыбнулась Юля.

      Не ожидавшая столь короткого ответа, Ольга удивленно посмотрела на подругу:

      – «Крепенький»? Это все, что ты можешь о нем сказать?

      – Я плохо знаю вашего академика, – пожала плечами Юля. – И десятиминутное интервью ничего не изменило.

      Подруги расположились на одной из лавочек в дальнем конце больничного парка, неподалеку от забора примыкающей к Михайловской подстанции «Скорой помощи». Сюда не часто забредали пациенты с родственниками, а потому девушки могли говорить и громко и свободно.

      – Крепенький? Ха! Иван Алексеевич не крепенький, он железобетонный! Ему ведь еще в советские времена предлагали собственный институт возглавить, в министры звали, а он отказался. Для него больница – смысл жизни. – Горячность Ольги не оставляла сомнений в том, что в ее личном рейтинге Митин находится именно там, где ему хочется, – чуть ниже Бога. – Старик, конечно, мужик жесткий, в Михайловской у него порядок флотский, зато работает больница, как часы. И даже в девяностые работала так же, как в советские времена. Старик Михайловскую тянет, как бульдозер. Финансирование находит, фонды выбивает, врачей сманивает.

      – Площади в аренду сдает, – язвительно добавила Юля. – И себя не забывает.

      – А ты его деньги не считай, – буркнула