Корсары Николая Первого. Через два океана. Михаил Михеев

собой за право быть главной крысой в этой норе. К тому времени, как они закончат увлеченно резать друг друга, русские успеют закончить свои дела. Но даже если он ошибается и результат явится миру быстрее, чем они выйдут в море, сами банды окажутся серьезно ослаблены и вряд ли способны причинить кому-нибудь по-настоящему большой вред.

      Решение командира одобрили все. Разве что Гребешков пребывал в сомнениях. Ну да ему, как представителю Третьего отделения, сомневаться по должности положено. Он, к слову, настоял на том, чтобы усилить охрану. Весьма разумно, спорить никто не стал. Касаемо же сомнений… Правильно сказал вечером Матвеев, промокая накрахмаленной салфеткой капли вина с усов: Если у тебя полторы сотни пушек и две тысячи головорезов, мнение туземцев никого не интересует. И, разумеется, он был прав.

      Это подтвердилось следующим утром. Когда они расположились в мэрии, дабы иметь предметный разговор с теми, чье слово в Бостоне действительно что-то значит, неприязненные взгляды местного полицмейстера[4] увидел бы и слепой. Однако, что характерно, претензий он не выказывал и вообще рот лишний раз не открывал. Похоже, ему заранее открытым текстом было сказано, что говорить будут о делах серьезных, читай, денежных. А на фоне больших денег самосуд над не в меру обнаглевшими бандитами – мелочь, не стоящая внимания. Тем более что военные корабли в порту намекали на то, что бузить лишний раз чревато. Вот и оставалось ему сверлить взглядом Александра, который их с великолепной небрежностью игнорировал. Дворянин, уметь такое происхождение обязывает.

      А вообще, местные авторитетные люди произвели на Верховцева странное впечатление. До того он имел дело с чем-то подобным только в России. Когда ездил с отцом в Европу – не в счет, тогда он был еще мальчишкой и мало обращал внимание на многие нюансы. А вот когда учился в Корпусе и служил на Балтике, а особенно во время архангельской эпопеи, насмотрелся.

      Так вот, дома те, кто обладал возможностями, превосходившими таковые у «серой массы», довольно четко делились на две группы. Первая – дворяне в чинах, с титулами, с древностью рода и связями в верхах, позволяющими свысока смотреть на окружающих. Вторые – купцы, иной раз с миллионными состояниями, возможности которых упирались в деньги и, опять же, связи. Вели они себя по-разному, и мотивы действий тоже имели каждый свои. Но при этом одно этих людей объединяло – ощущение своей исключительности и власти над толпой. И еще – планирование. Фундамент того, чем они занимались, был заложен предками, а сами они создавали то, что будет принадлежать внукам и правнукам. Это накладывало отпечаток и на образ мысли, и на поведение. Увидишь такого – не ошибешься.

      А вот те, кто собрался здесь и сейчас, были другими. Да, видно было, что деньги за ними немалые, но вот чувствовалось, что они – нувориши в первом, максимум во втором поколении. Те, кто просто не умеет мыслить поколениями. И поведение у них было, как у дорвавшихся до власти… Нет. не крестьян, конечно, а, скорее, половых из трактиров. Александру приходилось непрерывно делать над

4

Начальник городской полиции губернского города в России.