Тени моего существования. Hasukawa Sen

хватка, словно тень за плечом, преследовала меня, превращая каждый вдох в муку. Ненависть, боль, безотчетная тревога – вот и все, что я знал. Будто проклятие, вынесенное из чрева матери, эта гнетущая пустота определяла мое существование.

      "Кто ты? Чего ты хочешь?" – шептал я в пустоту, надеясь, что эхо отнесет мои слова к тому, кто мучает меня. Годы тянулись, как бесконечная ночь, а я все ждал ответа. Ждал, как бедняк ждет милостыню, как путник ждет рассвета в ледяной пустыне.

      И вот, однажды, когда я уже смирился со своей судьбой, когда отчаяние стало моей второй кожей, оно ответило. Не голосом, не словом, а леденящим душу откровением. Эта темная сущность, этот вечный мой спутник, медленно, почти нежно, подняла костлявый палец и указала… на мое сердце.

      В этот момент, в тишине, пропитанной запахом тлена и безысходности, я услышал шепот. Не внешний, а внутренний, проникающий в самую суть моего существа. Шепот, лишенный тепла, лишенный надежды, лишенный даже злой радости. Просто констатация факта.

      "Нет в тебе ничего человеческого…"

      Эти слова не ударили громом, не обрушились бурей. Они проникли внутрь, как яд, медленно растворяя остатки моей веры в себя. Они были не обвинением, а печальной констатацией истины, которую я, возможно, всегда подозревал, но боялся признать.

      В тот момент я понял. Не было борьбы, не было сопротивления. Просто принятие. Я – лишь оболочка, пустая марионетка, лишенная того, что делает нас людьми: сострадания, любви, надежды. Я – лишь вместилище тьмы, проклятое подобие человека.

      И с этим знанием я остался один на один. С пустотой в груди, с ненавистью к себе, с осознанием собственной ничтожности. И даже самоубийство казалось мне бессмысленным. Ведь даже смерть не сможет избавить меня от этой гнетущей пустоты. Она лишь перенесет ее в небытие. А может быть, это и есть моя судьба? Вечное одиночество в темном углу мироздания, проклятое существо, лишенное человечности.

      И я тихо сижу, вглядываясь в бездну, и бездна вглядывается в меня. И мы молчим, потому что нам нечего сказать друг другу. Ведь в бездне тоже нет ничего человеческого.

      Часть 2

      Алкоголь. Вот что стало моим утешением. Не спасением, нет. Утешение – жалкая замена надежде, мерцающая свеча в кромешной тьме. Каждый глоток – словно укол грязной иглы, отрезвляющий лишь для того, чтобы тут же погрузить в пучину еще более отчаянного самобичевания.

      Я сидел в дешевой забегаловке, где продажные улыбки и фальшивый смех скрывали такую же гниль, что терзала меня изнутри. Вокруг меня клубился дым дешевых сигарет, смешиваясь с приторным запахом пота и жасмина. Лица, расплывшиеся в пьяном угаре, казались мне отражением моей собственной души – искаженные, жалкие, обреченные.

      Я пил и смотрел на них, как на отражения в мутном зеркале. И в каждом видел частичку себя: трусость, слабость, отчаяние. И от этого становилось еще тошнотворнее. Не от выпивки, нет. От осознания собственной мерзости.

      Хозяйка заведения, старая женщина с лицом, изрезанным морщинами, словно засохший чернослив, подлила мне еще. Она ничего не говорила. Просто смотрела на меня своими тусклыми глазами, полными вселенской усталости. Возможно, она видела во мне лишь еще одного сломленного человека, забредшего в ее заведение в поисках забвения. А, возможно, она видела во мне нечто большее. Нечто, что пугало даже ее.