Зеленая любовь 2. Алесто Нойманн

перчатки, заляпанные влажной землей. Не осуждая, не жалея, он просто смотрел, подняв брови.

      Кирилл почувствовал, что лицо горит и тут же нырнул взглядом в пол.

      – Извини, – бросил он. Хотелось, чтобы слова как можно скорее испарились. И вернули его в тот момент, когда еще был шанс заткнуться. Но Артем ничего не ответил. Медленно вытащил сигарету изо рта и бросил куда-то в карман куртки. А потом шагнул вперед.

      Стало еще хуже. Удушающий стыд подпрыгнул к горлу. Обнаженную вспышку – беспомощную и голую ярость – видел человек, перед которым слабости показывать не хотелось.

      – И чего? – только и спросил Артем, кивнув на ноутбук.

      – Ничего, – огрызнулся Кирилл. Но Артем только пожал плечами и почесал нос тыльной стороной ладони, чтобы не пачкать лицо.

      – Не пишется? – Голос звучал спокойно, даже мягко. – Напишется. Ты ведь не бросишь, да? Кто бросает, если так бесит?

      Кирилл вскинул взгляд, его глаза сверкнули. Но Распутин улыбался. Будто уже привык уклоняться от гнева, который к нему не относится.

      – Что?!

      – От любви до ненависти. – Артем усмехнулся и кивнул на ноутбук. – Когда что-то выращиваешь с чистого листа, то невозможно испытывать одну только всепрощающую любовь. Правда?

      – Я ненавижу эту писанину, – выдохнул Кирилл. В голосе появилась какая-то болезненная злоба. – Ненавижу.

      – Значит, еще не вызрело.

      – Что, черт возьми, значит «не вызрело»?! – Кирилл вспыхнул. – Люди штампуют свои книги, словно с конвейера, а я даже одну закончить не в силах!

      – Ну, наштампуешь еще… В чем проблема? – Артем прервался, будто пожалел о своих словах. Его попытка сказать что-то невзначай не сработала – друг рассердился еще сильнее.

      – Да ни в чем! – отрезал Кирилл и в порыве бессмысленной злости толкнул Артема, чтобы протиснуться на веранду.

      – Дайте ходу пароходу, – проворчал Распутин, устремляясь вслед за другом. – Что я сказал такого?

      – Если тебе по барабану, хотя бы не лезь под горячую руку!

      Кирилл злобно пошарил взглядом вокруг себя и зачем-то схватил стоявшее рядом ведро с водой. Стараясь не расплескать, двинулся в сторону бани. Почему Распутин просто не может пройти мимо? Зачем пытаться помогать, если себе-то помочь не можешь?

      – Ты куда рванул, терминатор?! – Артем остановился на входе в дом, устало недоумевая. – Это для кухни.

      – Ладно, обратно, – буркнул Кирилл, развернувшись. Сопя, двинулся чуть медленнее и водрузил ведро туда, где взял. – Все, закрыли тему.

      Артем внимательно посмотрел на друга. Уж Распутин точно знает, как это работает. Если рот запломбирован обидой, велика вероятность, что эту пломбу сорвет в лоб тому, кто пытается помочь.

      – Прости, – Артем неожиданно отвел глаза. – Я ничего не понимаю в творчестве… Герман тоже сердился, когда я не придавал значения его неудачам.

      Кирилл замер. Герман – имя, которое Артем избегает произносить вслух. Имя, что вспыхивает обжигающей стрелой в воспоминаниях,