Тень Реальности. Люциус Рейд

ты имеешь в виду?" – спросил он, ощущая, как его слова теряли смысл, как если бы они не были его.

      Герман взглянул на него, как всегда, с тем же безразличием. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах не было живой искры. Он стоял прямо, как статуя, без малейшего намёка на человеческое присутствие.

      – "Ты ведь видел новые данные?" – повторил он, не меняя интонации.

      Рене почувствовал, как его разум начинает терять хватку. Он не мог связать эти слова с реальностью. Он знал, что Герман не мог говорить так, как он сейчас говорит. Его интонация была пустой, как если бы он не был живым человеком. Он был частью сценария, частью программы, которая не позволяет ему выйти за рамки своих предписанных действий.

      Рене пытался вернуться к нормальному состоянию, но странное чувство продолжало нарастать, как если бы его мир оказался под контролем чего-то или кого-то, кто влияет на каждое его движение.

      – "Ты в порядке, Рене?" – снова спросил Герман.

      Рене посмотрел на него, и в его глазах снова мелькнула та пустота, которая всё сильнее вытесняла его собственные мысли. Он почувствовал, как внутреннее давление начинает заполнять его грудь.

      Его тело не слушалось. Он вдруг понял, что, возможно, его действия и движения тоже были заранее прописаны. Как если бы он был просто частью чего-то большего, частью этого мира, который ему не принадлежал.

      В этом пространстве, этом офисе, этом городе – что-то было не так. Всё вокруг становилось всё более механическим, как если бы всё и все следовали заранее установленному сценарию.

      Рене резко встал, и его тело не поддалось. Шаги стали неестественными, словно он двигался не по своему желанию. Он почувствовал, как будто внутри его самого всё расползается, как если бы его сознание размывалось.

      Он подошёл к окну, пытаясь почувствовать хоть какую-то реальность. Но город, который раньше казался знакомым, теперь был плоским и искусственным, как картинка, которая потеряла глубину.

      Люди на улице двигались одинаково. Их движения были механистичны, словно они все были частью одного ритма, которого нельзя было изменить. Это было как режиссёрский подход, где каждый человек был винтом в одной огромной машине, движущейся по заранее заданному пути.

      Рене почувствовал, как что-то сжалось в его груди. Это было не просто странно. Это было неестественно, словно его восприятие мира было частью программы, не имеющей свободы.

      В этот момент Рене осознал: он сам был частью этой картины. Он не был исключением. Он был лишь элементом сценария, частью игры, где его действия уже были предсказаны.