Тьма между звездами. Владимир Викторович Кожевников

рую вы сейчас прочтёте, повествует о группе смелых исследователей, рискнувших перейти от теорий к практике – создать реальные установки и изобретения, претендующие на то, чтобы впервые «перешагнуть» через грань невидимого. Их путь был полон неудач, конфликтов и озарений, а плодом стала технология, способная менять само восприятие возможного. И в центре событий – люди со своими страхами, жаждой открытий и сомнениями…

      Часть I. Начало открытий

      Глава 1. Лаборатория «Тёмного луча»

      Институт «Нова» стоял у подножия горного массива в северном полушарии планеты, чуть в стороне от шумных мегаполисов. Когда-то здесь был заповедник с густыми лесами, но глобальное потепление XXI века выжгло склоны, оставив лишь жухлую растительность и редкие ручьи. Поутру на вершинах гуттаперчевым дымком висел туман, а тонкий ветровой поток приносил ароматы пыли и горьковатых трав. Сам институт представлял собой комплекс бетонно-стеклянных зданий, вросших в скалу, где большая часть помещений уходила вглубь, чтобы защититься от радиационных фоновых помех.

      В одном из подземных уровней размещалась лаборатория «Тёмного луча». Когда спускался на лифте, уже на подходе к дверям чувствовалось изменение влажности: воздух становился более прохладным, пахло жидким гелием и смазкой насосов. Светили лампы с матовым оттенком, создавая ощущение коридора из научно-фантастического фильма.

      Здесь, среди сверкающих стальных резервуаров и гудящих криогенных агрегатов, трудились двое главных героев эксперимента: Михаил Данилов и Сюй Линь (часто просто «Линь»).

      Данилов – высокий, худощавый, с пристальным взглядом карих глаз. Родом из России, выпускник известной космологической школы. Он демонстрировал необычайную одержимость поиском «чего-то неизвестного», любил математические выкладки и умел неделями сидеть над уравнениями.

      Сюй Линь – хрупкая на вид, с короткими прямыми волосами и острым умом. Полукитаянка-полурусская, чьи родители перебрались в эти края в начале века. Линь отвечала за цифровую обработку данных, умела писать сложные фильтры, распознающие сигналы среди шума. Говорила по-русски с едва заметным акцентом.

      В этой лаборатории имелась уникальная установка: детектор «Тёмный луч», представляющий собой сложную систему, способную улавливать гипотетические взаимодействия частиц тёмной материи с обычным веществом, если таковые вообще случались. Детектор окружали многослойные экраны от космических лучей, чтобы отсечь привычный фон, – со стороны напоминало яйцо, обмотанное километрами кабелей. Внутри царил вакуум, температура была близка к абсолютному нулю, поддерживаемая гелиевыми криостатами.

      Если бы кто-то зашёл в подвал, его бы поразил резкий запах холодной смазки и озоновая горечь от высоковольтных разрядов. Шипели насосы, откачивающие пары гелия, чтобы сохранить сверхнизкие температуры. Под ногами чувствовалась вибрация – результат беспрерывной работы генераторов. Повсюду светились контрольные панели, где бежали столбики цифр.

      Одним утром, ничем не приметным, Данилов с кофейным стаканчиком в руке стоял за пультом, прогоняя свежую порцию данных. Кофе в институтской столовой оставлял желать лучшего – кисловатый привкус, но он помогал не засыпать. В динамиках улавливалась равномерная мелодия «белого шума», который переводился в аудиодиапазон для наглядности.

      – Линь, – сказал Данилов, пригубив кофе, – как наш фильтр справляется с фонами? Я замечаю странные всплески в 3:12, 3:47, 4:05 по местному времени…

      Линь, сидя за соседним монитором, быстро щёлкала по клавишам:

      – Пока считаю, что это могут быть высокоэнергетические космические лучи… Но вот здесь аномальное соотношение. Может, это и есть взаимодействие с тёмной материей? Давай уточню.

      Она загрузила пакет статистики, и на экране появились графики, где красный пик вырывался над серой «горкой» фона. Данилов пригляделся к цифрам. У него сжалось сердце – этот пик слишком «красноречив», чтобы быть обычным шумом.

      – Скорее сообщим профессору. Мы увидели кое-что загадочное, – пробормотал он.

      Часть II. Накануне больших проектов

      Глава 1. Совет института

      Через пару часов Виктор Стрельцов, директор института, собрал экстренный научный совет в конференц-зале на верхнем уровне. Стены здесь были покрыты деревянными панелями (имитация дерева, для создания уюта), а под потолком висели плафоны, дающие тёплый жёлтый свет. Окна в конце зала выходили на горный массив, затянутый облаками, через которые пробивались серебристые лучи солнца. За окнами наблюдалась легкая морось дождя, слабо барабанившая по стеклянной поверхности, создавая атмосферу полусонного утра.

      В зале присутствовали около десяти человек: помимо Данилова и Линь, ещё несколько старших научных сотрудников, инженеры, пара аспирантов. Стрельцов начал с того, что попросил Данилова коротко доложить о зафиксированных аномалиях. Тот вывел на экран диаграммы.

      – У нас есть повторяющиеся всплески в сигнатуре, возможно указывающие на взаимодействие слабосвязанных частиц, – заговорил Данилов. –