Разбитые коленки. Ольга Береснева

и. Все было до боли знакомым, именно до боли, потому что именно ее я чаще чувствовал, когда жил здесь. Даже не жил – существовал, отбывал свои дни. Но тогда я был хотя бы самим собой.

      Кроме горечи мои первые пятнадцать лет у меня ничего не вызывают. Были, конечно же, приятные моменты, например, именно в ту пору я обрел друга, единственного друга, больше после Савелия я не общался так ни с кем. Я впервые влюбился. Но моя жизнь не желала течь размеренно и спокойно, видать на роду было написано быть в вечном движняке, сначала, чтобы выжить, а сейчас того требовал образ жизни, навязанный мне отцом.

      Я сам не понял, как скомандовал водителю, сделать крюк и поехать через этот спальный район. Я редко тосковал по прошлой жизни, но то, что происходит сейчас, все чаще меня толкает на размышление, а нужно ли мне это, моя ли это судьба, сам ли я ее выбрал. Отцу противиться сложно, последний мой перекор ему вышел мне отсутствием в родном городе чуть больше десяти лет. Я потерял связь с Савелием, не мог навещать родителей. Да уж у меня все весьма странно, прямо как в мыльных сериалах.

      До пятнадцати лет я жил в одной семье, не в очень благополучной, да так, семье алкашей. Сколько себя помню, столько они и пили, но я их любил, это же родители. А потом выяснилось, что они меня выкрали у очень известной семьи, вообще в одну ночь родилось два мальчика, один родился с заболеванием, которое было несовместимо с жизнью младенца, а другой вполне обычный ребенок, так вот у моей маман ребенок умер, она его подсунула во время кормления другой женщине, а забрала меня, так как на меня полагалось куча выплат, а пить то на что, то нужно было. А потом меня спустя пятнадцать лет нашли, случайно увидев на соревнованиях. Это та информация, которую скупо выдал мне мой настоящий отец. И теперь я Артем Павлович Молоков, не Артем Дмитриевич Пискунов, я сын успешного политического деятеля, который теперь тянет меня на свое место, а я яро сопротивляюсь этому. Я хочу жить своей жизнью, я взрослый мужик, но противиться отцу очень сложно.

      Даже сейчас вместо, того, чтоб торопиться на встречу с избирателями, я тяну время. Мне жутко захотелось, очень сладкого черного кофе из автомата возле одного из ВУЗов нашего города. Вроде там даже учится моя двоюродная или троюродная сестра Тома, которую я приобрел с новыми родственниками, которая мне года три прохода не давала, а потом продавала мой номер телефона своим сыкухам одноклассницам. И те редкие дни, когда я бывал дома, это был кромешный ад. Внимания женского пола мне хватало, даже иногда тошнило от этих бесконечных девчонок однодневок, я всегда у них спрашивал, почему, они выбирают такую жизнь, за счет кого-то и все мне отвечали, а зачем за что-то бороться если можно вот так, жить содержанкой.

      Я терпеть не могу публичность, и теперь ее должен полюбить, став молодым перспективным депутатом, с высшим образованием управленца и логиста. Второе образование получал в тайне от родителей, они были против, так же как и мои идеи заниматься грузоперевозками, они отметали сразу.

      А мы с Савелием давно разработали бизнес-план по своему обогащению. Познакомились мы с ним банально, я сменил уже пятую школу из-за поведения, мои родители вовсе не занимались моим воспитанием, и меня просто отчисляли, никто не разбирался и я кочевал по школам. Это был вроде седьмой класс. Я пришел в новый класс плюхнулся на последнюю парту, прикидывая, как долго я продержусь. К началу урока зашел мальчик в очках и побрел к последней парте, пока он шел пару раз его пнули, толкнули и приклеили табличку «Я ЧМОШНИК». Взгляд мальчишки не был затравленный, он был безразличный, он говорил, «Мне все равно, что вы делаете». Во мне заиграл защитник. Интуиция подсказала, здесь нужна моя помощь.

      – Симакин Савва, – протянул мне руку парень сам.

      – Артем Пискунов,– ответил я, но в это время окинул класс таким взглядом, что вопросов и желания подходить ни у кого не возникло. Я уже тогда выделялся ростом и у меня уже росли усики, совсем ранний, причина женских слез, говорила первая мать, в редкие минуты трезвости.

      Все уроки я сидел с Савелием, на переменах было тоже самое и в столовую мы пошли вместе. К концу учебной недели парень спросил.

      – Почему ты со мной? Тебе что-то нужно от меня?

      – Нет, просто тебе нужна защита.

      – Но я не могу заплатить тебе?

      – Почему ты должен мне платить?

      – Потому, что мама говорит, что в этой жизни ничего просто так не бывает.

      – Зря, мы ведь можем просто дружить?

      – Но ведь я даже списать тебе не могу дать, я в учебе не очень.

      – Да я и сам не тупой, просто ленивый, да и особо стремиться не куда.

      – Мама говорит стремиться нужно всегда, цель должна быть у каждого.

      – А ты всегда делаешь, что говорит твоя мама?

      – Ну, вот видишь и ты туда же, да я маменькин сынок, да я живу и слушаюсь мою маму, у меня нет отца и она растит меня одна, ни у кого не просит помощи.

      Было видно, что он горд за свою маму, и я не видел ничего постыдного в том, что парня растила одна мама.

      – А кем работает твоя мама? Моя вот никем, хотя нет, они с отцом сдают бутылки,– я редко кому говорил о