Древние тайны Русского Севера. Светлана Васильевна Жарникова

нет ничего удивительного в том, что "чудь, приходя молиться, жертвовала в

      чашу серебро и золото" и что "ни денег, ни идола украсть было нельзя, потому что чудь крепко берегла своего бога, постоянно около него стояли часовые, а дабы они не пропустили каких, либо воров, около самого идола были проведены пружины, кто дотронется до идола, хотя одним пальцем, сейчас пружины заиграют, зазвенят разного рода колокольчиками и тут не уйдешь никуда".

      Заметим, что чудь в преданиях о ней постоянно называется "белоглазой", что отнюдь не свидетельствует о классическом финно-угорском характере внешности, а напротив подчеркивает специфическую, присущую северным европеоидам исключительную светлоглазость.

      Грандилевский отмечает, что в памятной книге Куростровской церкви пишется: "Еще в недавнее время ельник этот был предметом многих суеверий, мимо ельника, особенно в ночное время, боялись проезжать и проходить, а раскольники считали его священною рощею и до тысяча восемсот сорокового года хоронили туда покойников". Таким образом, ельник считался священным у староверов, что вообще не свойственно специфически финно-угорским святилищам.

      Надо сказать, что Грандилевский, делает следующий вывод: "В культурном отношении древняя Заволоцкая чудь, когда сделалась уже исторически известною, едва ли много отличалась от киевских или новгородских славян, едва ли она могла быть в разряде полудикарей, в строжайшем смысле этого слова, потому что ея развитие далеко опередило всех остальных соплеменников… жила оседло, имея столицу… крепостные пригороды, погосты и большие поселения… свой религиозный ритуал… имела князей, для защиты от врагов возводила довольно хорошие городски или крепостные насыпи… с доисторического еще времени имела очень широкую торговлю со скандинавами, англо-саксами, со всеми чудскими и финскими народами. Уже Штурлезон, испанский летописец писал о сказочных богатствах Юмаллы, норвежцы интересовались даже земледелием, привившимся в быте Заволоцкой Чуди, и говорили о нем, как предмете, стоившем особого внимания. Двинское Заволочъе составляло центр общего внимания и было оно таковым исключительно по первую четверть одинадцатого века".

      Грандилевский выводит из "чудского самородного говора" такие названия как Двина, Печора, Холмогоры, Ранула, Курья, Куростров, Нальостров. Но сегодня мы знаем, что такие гидронимы как Двина и Печора – индоевропейского происхождения; Ракула – находит параллели в санскрите, где – Ра – обладающий, способствующий, a кула – стадо, род, множество, знатная семья, союз, хозяйство, дом. Что же касается Курьи, Кур-острова и Наль-острова, то их наименования, близки именам предков "северных Куру" "Махабхараты" – Наля и Куру.

      Здесь имеет смысл привести текст Грандилевского, восхищенно описывавшего эти края: "И вот, говорит одно предание, в ту область, где

      теперь город Холмогоры и его предместья, пришел полудикий человек чудин именем Кур, с ним его мать, и, вероятно, жена да кое-кто из своих родных иль соплеменников. Очень понравилась пришельцам восхитительная