Мир для двоих. Климентина Чугункина

несколько своё окружение, потому-то он и медлил, якобы колеблясь. Однако когда уговоры достигли своей предельной точки, он согласился. Женщина была очень красива, пусть и цыганской крови. Её обволакивала мощная аура загадочности, и Дерек почувствовал, что ему не хочется от неё уходить. И ещё он неким шестым чувством осознал, что она неравнодушна к нему, и большей частью её интересует его душа, как он всегда того и хотел. Когда она взяла его за ладонь, его словно пронзило электричеством, и внезапно цыганка заговорила тоном доброго друга, произнеся следующие слова:

      – И будет наша жизнь омрачена

      Из кубка глотками горького и кислого вина.

      После этих слов Дерек проснулся, но они ещё какое-то время очень ясно раздавались в его ушах. Почти такими же словами однажды высказался один его хороший приятель экспромтом про одиночество, и барон прекрасно понял, что эти слова теперь пригрезились ему не случайно. Всю жизнь ему придётся страдать от одиночества, и с этим ничего не поделаешь. Такова его судьба. Или какой-то злой рок навис над ним.

      Но вот, однако, и палаццио дожа. Его гондола остановилась сбоку от дворца. С этого краю почти никто не причаливал. Дерек грациозно поднялся на ноги и осмотрел свой костюм. Убедившись, что он так же идеален, каким и был, и поправив маску, он заплатил гондольеру и ступил ногами на относительно твёрдую поверхность.

      – Приятных вам развлечений! – раздалось совсем рядом, причём в интонации чувствовалась некоторая доля насмешки.

      Барон развернулся, намеренный узнать, кто позволил себе подобную дерзость, но поблизости никого не было, а гондольер уже отчалил. Конечно, это мог оказаться кто-то из других причаливших одновременно с ним гостей, но они, в основном, прибывали группами по нескольку человек. В конце концов, он убедил себя, что эти слова вовсе не предназначались ему, а могли быть сказаны кому угодно. Всё-таки маскарад, и люди, прячущиеся под масками, позволяют себе больше вольности, чем при обычных обстоятельствах.

      Барон поспешил присоединиться ко входящим в палаццио. Он намеренно припозднился, чтобы прибыть не среди первых, а уже тогда, когда многие соберутся и начнётся празднество, и легко будет затеряться в толпе. Но, по-видимому, не он один так думал, потому что гостей всё прибывало и прибывало. И это не считая тех, кто какое-то время уже находился внутри.

      Приглашений не требовалось. Вход на время вечерних мероприятий был свободным. Участие в маскараде мог принять любой желающий вне зависимости от своего положения, статуса, профессии или родины. На маскараде все маски были равны, поэтому во дворце дожа легче лёгкого было совершить задуманное: отомстить, признаться в любви, спустить всё состояние в карты и вновь отыграть его, заключить выгодную сделку, разоблачить кого-либо. Поэтому такая масса людей и стекалась сюда в этот час. Все надеялись благополучно разрешить свои дела. Крайне мало было таких, как барон фон Моргенштерн, который прибыл сюда единственно, чтобы развеять скуку.

      Дож