Человек из прошлого. Максим Геннадиевич Резниченко

узнали об участии или скорее непосредственном руководстве Марины Яковлевны операции по… устранению Алены.

      – Допустим, – кивнул я.

      – Клаус уверен, что так или иначе мы узнаем, что погибший в Мертвом городе – это сын Учительницы, – продолжила рассуждать Соня. – Потом он позвонил Семену и попросил его молчать, наверняка рассчитывая на обратное.

      Девушка умолка, глубоко задумавшись, А Рыжий продолжил ее мысль.

      – В Мертвом городе он не сказал тебе, – кивнул мне парень, – кто был тот погибший Плетущий. И вообще, если он так хочет, чтобы мы думали, что убийца – это Марина Яковлевна, значит… – Рыжий запнулся на секунду и закончил неуверенно, – значит убийца – это он?

      Ему никто не ответил, и Семен переводил недоуменный взгляд с Сони на меня и обратно. Девушка молчала, глядя в окно с отсутствующим видом.

      – Ты говорил, он спас тебя? – тихо спросила она, повернувшись ко мне.

      – Да, болотная тварь едва не утащила меня в трясину, и если бы не Клаус, я бы вряд ли здесь сидел.

      – Если он убийца, зачем ему спасать тебя?

      – Я ему нужен. Для чего‑то.

      – Для чего? – спросила Соня.

      – Если рассуждать логически и исходить из того, что Клаус, мягко говоря, никогда меня не любил, то единственное, что мне приходит на ум – это его желание подставить меня под удар.

      – Чей удар? – задал вопрос Семен.

      – Того, кто накажет его за преступления, скорее всего, Марины Яковлевны. Она наверняка уже знает о том, что мы сражались с ним бок о бок против тварей, которые насылал на нас ее сын. Почему он хотел убить нас? Нас…? – я умолк, пораженно догадкой.

      – Макс, ты что‑то придумал?

      Я не ответил, погрузившись в воспоминания – разворошил образы, яркие, как цветные фотографии и блеклые, как размытые картинки ненастроенного телевизора. Страж. Его мысли, охватившее меня в первую минуту его перерождения. О ком он думал? Кого он должен был убить? По чьему следу он так настойчиво шел? Нет, я не мог вспомнить. На меня тогда навалилось слишком многое. Есть только одна возможность проверить мою догадку – это узнать у него самого. Если конечно он захочет вспоминать. Я помню, какую боль он испытал, когда мысленно вернулся к тем событиям.

      – Максим, о чем ты думаешь? – вывел меня из размышлений голос Сони.

      – Думаю о том, что можно проверить, на кого в действительности охотился сын Учительницы: на меня или на Клауса.

      – Каким образом?

      – Я спрошу у Стража.

      – У змея?

      – Он скажет?

      – Может быть.

      – Эта информация многое прояснит, – кивнула девушка. – Если охота была на тебя, то ясно, что по какой‑то причине тебя просто решили убить. Помощь Клауса в этом случае кажется существенной, хотя тут можно поспорить. Если же охота была на него, то… – она умолкла, нахмурилась, уже в который раз, и снова отвернулась к окну.

      – То он поступил, как последний мерзавец, затянув тебя в сон и лишив большей части возможностей, – закончил за нее Семен. – Клаус мне никогда не нравился. Я уверен, что он убийца. Пока его не было, все было тихо и спокойно. Никто ни за кем не