Понаехали. Карина Демина

было изрядно седины. По всему выходило, что говорить ему не больно-то хотелось, но и не сказать он не мог.

      – Острова… – наконец, промолвил он. – Там-то ничего хорошего нет. Я так думал. Что бриты в лошадях понимают-то? Вечно норовят подсунуть негожих, но заупрямился… вот я и подумал, пущай сходит, сам глянет, авось чего и надумает.

      – И он сходил?

      Купец склонил голову.

      – И давно вернулся?

      – Так… уж седмицы две как.

      – С прибытком?

      – Как сказать… кобылки-то так себе, хотя и жеребые. И этот вот… хорош. Диво до чего хорош…

      – Тогда отчего здесь держите? – поинтересовался Ежи.

      А Бес заурчал, подступая к стойлу бочком, бочком. Конь же оскалился пуще прежнего, предупреждая, что не стоит к нему приближаться.

      – Так… думал забрать, да…

      – Что-то не так? – Радожский теперь смотрел на коня с прищуром. И что-то определенно ему не нравилось.

      – Не знаю, – честно сказал купец. – От гляжу и… всем-то хорош. И статью, и масть редкая, в жизни такой не видывал. Норовистый… такого под седло не пустишь, но на развод – самое оно.

      – А сынок ваш что говорит?

      – Говорит, что из диких. На Зеленом острове выменял, – Градомысл спрятал платок в рукав. – Не ест он… Марфа еще когда сказывала, что не ест. Потому и поставила наособицу. Магов дважды приглашал, а они только руками разводят. Мол, здоров. Но как может быть, чтобы скотина не ела, а здоровой была?

      – И вы решили подержать его в сторонке?

      – Так… решил… с Марфой я честь по чести договорился… а… мне тут сказали…

      – Нет больше Марфы.

      – Правда, стало быть? – осторожно поинтересовался купец, осеняя себя кругом. – Надо будет прислать кого… я как заслышал, то не поверил…

      – Батько! – этот вопль с другой стороны двора заставил коня взвиться на дыбы. И хлестанул по ушам тонкий протяжный крик. Вскинулся и взвыл Бес.

      А на руке князя возник привычный клубок огня.

      – Прекратите, – сказала Стася. – Вам не говорили, что огонь – это не игрушка!

      – Батько! – парень приостановился. – Маменька сказала, что вы того…

      – И этого, – проворчал Ежи в сторону. А после прищурился и сказал: – Он.

      – Что «он»? – князь все-таки пламя погасил и руку за спину убрал, для надежности.

      – Он его держит. Неужели не видишь?

      – Что именно я должен видеть?

      – Темноту, – Ежи закрыл глаза и нахмурился. – Это не просто привязка… на крови она… и коня он уже опробовал…

      Парень попятился.

      А Стасе подумалось, что вовсе тот немолод. На отца похож, разве что в плечах шире, да и выше на голову. Сколько ему? Лет сорок с виду…

      – Стоять! – рявкнул князь, и от голоса его замерли все, включая коня, который до того пританцовывал в стойле.

      – Чего тут… – заговорил было купец, а сын его вдруг всхлипнул громко-громко и крикнул:

      – Это ты виноват… ты во всем виноват… Ату их!

      И громко истошно закричал конь, взмывая свечей, а потом вдруг разом перетек по-над дверью стойла, оказавшись в узком