Галактику музыка двигает. Георгий Алексеевич Михайлов

за мной, тропинка была на полтора корпуса шириной. Прошли чуть дальше, повернули с ходом тропы направо. Сразу за поворотом справа мы прижимались к стене одного из пиков, а слева был обрыв. Но вот дальше, если пройти это узкое место, находилось обширное плато с лесочком (края видно не было, только по бокам).

      – Вот это да-а – послышалось за моей спиной Ультино восхищение.

      – Как красиво, сюда бы… – с придыханием начал я. Но договорить не успел. Вдруг булыжник величиной с некрупную тыкву сорвался с пика прям на наши головы. На реакции я от правого бедра коротко размахнулся посохом и отправил булыжник мощным ударом в полет к небу и дальше по параболе.

      – Не просто палочка – выдохнула Ульти.

      – Удивительная палочка. Убедительная палочка.

      – Волшебная палочка – резюмировала супруга уже на ходу (путь вел наше любопытство на плато).

      До плато было километра три, хотя и казалось, что ближе, и тропинка была неопасная, но все же с двух сторон был крутой обрыв. Склоны при этом поросли пожухлой травой.

      Мы вышли на опушку. Огляделись. Полюбовались созданием Гати с другой стороны:

      – Вот он и с другой стороны тоже сам все это вырисовывал?

      – Да Бог его знает. Как мы вообще сюда занеслись, вот вопрос.

      – Ну а ты чего хотел? Даром он на всю галактику прославился.

      – Надо было почитать про него побольше, прежде чем заявиться в гости в другой мир, считай.

      – Как ты там говоришь? – рассмеялась и потом, специально слегка низким голосом и нейтральным менторским тоном – Если у Вас ничего не получается, прочтите наконец инструкцию.

      – Ну, это позже. И мы, налюбовавшись, заприметив прилетевшую и защебетавшую цветную пару-тройку птичек на один из пиков, двинулись в лесок.

      Лес, да и вообще все плато, оказался не таким маленьким, как нам представилось из дали нашего вдохновения от перехода в миры самого Гати. Мы шли и шли, умиротворенные неплотным лесом, просторной тропой, плавно ведшей из стороны в сторону, огибающей мшистые валуны или слишком масштабные деревья (каким-то образом, хотя что это я, образом Гати проросшие здесь), и промелькивающим солнцем над головами (почти привычно голубоватым – особенно для Ульти, пусть на планете ее последнего рождения оно и было все ж насыщенно синего цвета). Еды у нас с собой почти не было припасено, ну, за исключением двух мандаринов в Ультиной сумочке. Мандарины мы съели на одном из привалов у поваленного деревца с корой палевого розово-бежевого цвета, наталкивающего почему-то на волшебность и необычность этого места. То ли цвет коры, то ли роздых после долгой ходьбы послужил двоеточием в нашем мероприятии:

      – Ты представляешь, мы сейчас просто в картине. Он же и взаправду создатель. Бог, типа как Сант.

      – Я еще с самого начала об этом только и думаю – тихо улыбнулась супруга. Нужно сказать, что и правда шли мы спокойно и в тишине, разговаривать, нарушая гармонию, не хотелось. Хотелось дышать этой