Егерь. Заповедник. Алекс Рудин

укус. Крови немного, зато есть четыре вдавленные отметины от клыков, края которых уже набухают синевой.

      Вот черт!

      Лиса уже скрылась в чаще.

      Оставив рюкзак и ружье под деревом, я возвращаюсь на тропинку. Срываю лист подорожника, спускаюсь к реке и опускаю укушенную руку в холодную воду. Рану сразу начинает щипать.

      Я споласкиваю в воде лист подорожника и прикладываю его к месту укуса. Конечно, это не лечение – подорожник помогает только при ссадинах. Но я не хочу оставлять рану открытой, чтобы не занести в нее грязь. О лисьей слюне, которая наверняка попала в рану, я стараюсь не думать. Не все же звери страдают бешенством! Может, мне и повезло.

      Аптечка осталась на базе у озера, бинта у меня с собой нет.

      Зато на мне старая и мягкая фланелевая рубашка. Подумав, я снимаю ее и отрезаю ножом длинную полосу плотной ткани от подола. Этой тряпкой кое-как перевязываю руку, прижимая лист подорожника к ране.

      Ну, до деревни доберусь, а там есть медпункт.

      Укушенная рука уже начала опухать. В ней пульсирует боль.

      Вот она, работа егеря! Ну кого еще может укусить дикая лисица?

      Я надеваю рубашку – теперь она едва достает мне до пупа. Одной рукой неловко застегиваю пуговицы и, кривясь от боли, смеюсь над собой. Гладиатор, боец с дикими лисами!

      Возвращаюсь к своим вещам. Подобрав пассатижи, откусываю от дерева остаток проволочной петли и засовываю его в рюкзак. Потом одной рукой закидываю рюкзак на плечо. Беру ружье и быстро шагаю вдоль речки в сторону деревни.

      *****

      До Черемуховки я добираюсь только к обеду.

      Рука болит, но терпимо. Скорее, ноет, как больной зуб.

      На дверях нашего с Катей дома висит замок – Катя еще на работе.

      Мои охотничьи псы радостно лают, увидев меня. Прыгают по вольеру, крутят пушистыми хвостами. Псов у меня было двое – Серко и Бойкий.

      Свистнув собакам, я заношу в дом ружье и рюкзак, и снова выхожу на крыльцо.

      А возле калитки меня уже поджидает председатель сельсовета Черемуховки.

      – Добрый день, Федор Игнатьевич! – устало киваю я. – Ты ко мне? По делу?

      – К тебе, Андрей Иванович, – отвечает председатель. – Хорошо, что успел тебя перехватить.

      Его широкое красное лицо усеяно каплями пота – день сегодня по-летнему жаркий. Солнце жарит так, словно собиралось отыграться на природе за две дождливые недели.

      – Картошка у нас в поле гниет, – жалуется Федор Игнатьевич, вытирая пот. – Вот, бегаю по деревне, народ собираю в поле.

      Взгляд председателя сразу цепляется за край окровавленной тряпки, который торчит из моего рукава.

      – А что это с тобой?

      – Лиса укусила, – морщусь я. – Какой-то мерзавец поставил петли, она и попала. Я ее выпустил, а она тяпнула в благодарность.

      – Так надо перевязать, как следует, – беспокоится председатель. – Что ж ты грязной тряпкой-то замотал? И укол сделать от бешенства.

      – Сейчас дойду до медпункта, – киваю я. – Катя перевяжет.

      – Не вздумай!

      Федор