Мистериум саламандры. Дмитрий Вадимович Пахомов

хотел ещё раз стать причиной улыбки,

      Принести для неё философские глыбки.

      Он так рьяно винил за всю глупость себя,

      Что в овраг угодил, цепью матов гремя.

      А овраг был ловушкой обиженной ведьмы.

      Улюлюкает злобно: «Не бойся, ведь мы

      Со всем, что украл, почитай что соседи.

      Как котёл что готовит всё мне. Тот. Из меди».

      Отбрехаться – пустое.

      Соблазн дать – страшнее.

      Подвесили путы плута над котлом.

      Зловонье ударило гнилью, патокой, злом.

      Не была эта ведьма из любителей Люда.

      Мясо – как курицы, печень – как трупа.

      Потому всё людское стало с вора сползать,

      Словно в регрессе, что дала миру мать.

      За кожей, слоями отпавшей от мяса,

      За мышцами-листьями, павшими с вяза,

      Крови бочонок сварился в котле,

      А кости со стуком предались земле.

      Осталась душа, что мечется в формах,

      В видах реальных и тех, что вне нормы.

      Формах звериных, птичьих и рыбьих,

      Крича то вдруг лаем, то пением сиплым.

      Голод той ведьмы сыграл с жульём шутку,

      Дал испугаться, но дал и минутку —

      Пока выбирала, чем обедать хотела,

      В жука обратился знаток грязи дела.

      Он упорхнул и скрылся в рассвете,

      Но угрожали ему злые сети.

      Послала за ним ведьма леса зверьё,

      Вечным оком кружит здесь вороньё.

      Но то белку, то лиса найти невозможно.

      Лапы – не руки, а морда – не рожа.

      Все похожи и сразу отличны,

      И не подскажет ведьме Путь Млечный.

      Тогда призвала она злобного волка —

      И вой его стал как знамение рока.

      Зрением слеп, но сильно обоняние,

      А образец – костей с грязью слияние.

      Вышел на след и за сутки настиг уж,

      От него убегали то птица, то ласка, то уж.

      Самым вёртким, однако, казался мангуст —

      Огибал он и зайца, и въедливый куст.

      Да вот только волку гнуть не нужно

      Спину, чтоб не вязнуть в луже.

      На бегу прокусит равно просто

      Ветку, птицу, зверя с любым ростом.

      Треск всё ближе, как и крики зайцев.

      Обезлюдил лагерь трёх мерзавцев,

      Что пытались волка-то поймать.

      А мангуст взбежал на поля гладь.

      Всё покошено в два дня,

      Мандрагор взросла стена.

      Жаль, в среде ингредиентов

      Смерть найдёт без дружеских советов.

      Ноги ослабли. Только лишь прыжок

      Сделать жулик может или лишь шажок.

      Но возникла словно из тумана,

      Озорна как чёртик, а теплом как мама.

      Лук воздела быстро со стрелой.

      Точно услышит мангуст смертный вой.

      Только беда у сапог, где земля:

      Грозится ужалить знахарку змея.

      Тут и нужен последний прыжок.

      Болью с укусом вор змея изжёг,

      Лишь бы никто не вступил на второго.

      И тут, как назло, шаг героя лихого.

      До смерти злясь на любовника