Лунный Мальчик. Лана Блейк

стыдно. Глупо, но именно так. Стыдно за то, что я плохо себя чувствую. За то, как выгляжу. За то, что выгляжу слишком уставшей, слишком чужой, слишком заметной.

      – Джеймс… – голос мисс Стил был ледяным.

      Но мне уже было всё равно.

      – Извините, можно выйти? – сказала я и резко встала.

      Уши горели. Лицо, казалось, пылало. Но вены были такими пустыми, что кровь в них еле шевелилась. Я вышла в коридор, зашла в туалет и дрожащими руками включила холодную воду. Она остудила кожу, но не смыла тошноту и унижение.

      Я не могла просто сбежать. Это значило бы – признать, что его слова задели. А в школе, если покажешь слабость, по ней бьют снова и снова.

      Я вернулась. Села. Сделала вид, что ничего не произошло.

      В школе я училась хорошо. Учителя не задавали вопросов. Но Джеймс был прав – я была не просто тихой. Я старалась исчезнуть. Слиться с фоном. Стать невидимой.

      Мне всегда было стыдно. За то, как я выгляжу. За то, что у меня нет того, что есть у других. За то, что у меня нет нормальной семьи.

      С годами я поняла: этот стыд посадил в меня отец. Он врос корнями и расползся по мне. А дети – чувствуют слабость. Они редко издевались открыто, но я ловила мимолётные взгляды, слышала полушёпот за спиной. Они шутили – про мою одежду, про худобу, про то, что я никуда не хожу.

      Но зачем мне были вечеринки, если отец всё равно бы не пустил?

      Я просила. Много раз. Всегда слышала: нет. Дом или школа – вот весь мой мир.

      – Не обращай на него внимания, – сказала Рейчел после уроков. – Вот увидишь, он будет первым, кто сядет.

      – Всё хорошо, Рейчел. Я в порядке, – ответила я. Хотя знала: это не так.

      Я была благодарна ей. Она была одной из немногих, кто ко мне хорошо относился. Весёлая, пухленькая блондинка с добрыми глазами. Дочь местных врачей. Любимая. Уверенная. Добрая.

      С первого дня она подружилась со мной. Я не понимала почему. Но это было, наверное, единственное, хорошее в школе. С ней я чувствовала себя не до конца ненужной.

      – Почему тебя зовут просто Пэм? – как-то спросила она. – Памела звучит красиво.

      Я вспомнила постер Памелы Андерсон. И поняла, что не хочу, чтобы нас сравнивали. У меня не было ничего, что есть у неё. Гораздо позже я узнала, что даже такая красота не спасает от боли и унижения.

      Это поражало меня. Некрасивая – плохо. Красивая – тоже. Какой же нужно быть в этом мире?

      После уроков я вышла со школьного двора и увидела Джеймса.

      Он стоял у стены, с разбитым носом. Кровь капала на рубашку. Видимо, снова с кем-то подрался. Учитывая его репутацию – неудивительно.

      Но в этот момент он смотрел на меня. Жестко. Зло. Будто это я была виновата. Я отвела глаза. Пошла дальше.

      – А не плохо Найджел ему врезал, да? – услышала я за спиной.

      Я остановилась на полшага. Найджел? Странно… Он вроде никогда не дрался.

      Лето приближалось. А значит, скоро должна приехать тётя и забрать меня хотя бы на пару недель. Я уже считала дни до июля.

      Моё состояние ухудшалось с каждым днём, и я, наконец, решилась сказать об этом отцу.

      – Просто ешь побольше, – проворчал он. – А то