Великий князь. Алексей Кулаков

через пять минут все заинтересованные лица уже будут знать о плохом настроении повелителя.

      – Что молчишь, сыно?

      – Думаю и вспоминаю, батюшка.

      – И о чем же ты думаешь?

      – О том, что долг платежом красен. И о том, почему меня поперед тебя отравить решили.

      Внимательно поглядев на своего наследника, Иоанн Васильевич надолго замолчал. Убийство правителя соседней державы не было чем-то запретным, если смерть приходила к тому на бранном поле. Или в результате ловко организованного дворцового переворота. Бунт черни или смута среди бояр тоже были уважительной причиной – слабому государю не дано удержать власть! Остальное же… было невместно. С другой стороны, раз последний Ягеллон действует столь бесчестно, так и держать его стоит не за собрата-государя, а за погань, чести никогда не имевшую! А с такими – все дозволено, все разрешено!.. Хотя, конечно, торопиться с такими решениями никак нельзя, надобно все хорошенько обдумать и взвесить.

      – Ты, сынок, живое доказательство того, что вера наша – истинная. Что деяниями и помыслами своими мы идем по стезе, заповеданной Создателем. Всего лишь прослышав о благодати твоей, людишки литовские да польские переходят под руку Москвы. Под нашу руку! А не станет Жигимонтишки, и все княжество Литовское от королевства Польского тотчас отшатнется, государя себе на стороне искать станет. Бояр да шляхты православной там покамест поболее, чем предателей-католиков!

      Помолчав и бесцельно погоняв стаканчик с квасом по столу, старший Рюрикович внезапно хмыкнул:

      – В посольстве Великом многие именитые литвины к тебе присматривались. О делах и привычках твоих расспрашивали – что за нрав у тебя, какие забавы любишь и не бываешь ли гневлив попусту. Смекаешь, Митька, к чему их интерес?

      – Да, батюшка. Только католики, и в особенности бенедиктинцы, костьми лягут, но не допустят меня на трон Литвы.

      – Ну, это мы еще поглядим… Ладно, что ты думаешь, я понял. А вспоминал о чем?

      – Поначалу о бабке двоюродной, княгине Елене Ивановне[20]. Потом о бабушке родной, Елене Васильевне[21]. А напоследок и матушка вспомнилась.

      Намек получился что надо, ибо все три великих княгини умерли как раз от яда. Поэтому совсем не удивительно, что прямо на глазах у сына отец потемнел лицом и с явственной надеждой поинтересовался:

      – Узнал, кто Настеньку отравил?..

      – Сколько ни вопрошал об этом, знание сие так и не открылось.

      Сереброволосый подросток и его родитель помолчали, думая каждый о своем.

      – Батюшка. Папежники не успокоятся, пока не добьются своего. Есть яды, называемые составными и состоящие из нескольких частей. Каждая в отдельности безвредна, поэтому сколько ни снимай с питья и еды пробы, такую добавку не различишь. Соединившись же в теле жертвы, они превращаются в страшную отраву. Еще есть яды с долгим действием, добавляемые малыми частями…

      – Я и без тебя

20

Дочь великого князя Московского Ивана Третьего была выдана замуж за Александра Ягеллончика, великого князя Литовского и короля Польского. По смерти мужа хотела вернуться в Москву к родне, но так как в этом случае пришлось бы отдавать все ее имущество (включая очень большое приданое), сначала ей начали чинить всевозможные препятствия с отъездом, а через год вдовая королева очень быстро заболела и умерла.

21

Жена великого князя Московского Василия Третьего и мать Ивана Четвертого (Грозного), была отравлена Шуйскими.