Хроники теней и штормов. Сергей Стеклянников

и Эрвин. Они внимательно осмотрели друг друга, будто пытаясь понять, можно ли доверять этим случайным спутникам.

      – Закрыто? – первой нарушила тишину девушка-тифлинг по имени Рут.

      Она обладала необычной, почти гипнотической красотой. Серебристо-фиолетовые волосы, слегка завитые, мягко спадали на её плечи. На миловидном лице виднелись свежие ссадины и порезы – напоминания о том, насколько жестоким может быть этот мир к тем, кто выглядит иначе. Люди сторонились тифлингов, а некоторые – особенно глупые и завистливые – стремились ударить, толкнуть, сделать хоть что-то, лишь бы стереть с лица этой "демоницы" её неестественное очарование. Ведь что может быть обиднее, чем осознание того, что дьявол красивее тебя?

      Ответа не последовало, и Рут решила осмотреться. Подняв взгляд, она заметила разбитое окно. Подойдя ближе, девушка увидела, что внутри дома всё перевёрнуто, а на полу остались явные следы борьбы. Однако её лицо не отразило тревоги – лишь спокойствие, с которым она повернулась к своим спутникам и бесстрастно произнесла:

      – Надо ломать дверь.

      Единственный мужчина в компании, Авель, приподнял бровь. Он был храбрым воином, выросшим среди людей в одном из самых суровых районов города. Привыкнув к жёсткому укладу жизни, он не был готов к тому, что кто-то, да ещё и демонического происхождения, отдаёт ему приказы.

      Авель хоть и был молод, но его взгляд и осанка выдавали человека, пережившего немало. Коротко подстриженные волосы подчёркивали силуэт его лица, а подбородок украшала пышная борода. Но больше всего в его облике выделялся шрам на правой щеке – глубокий, пересекающий кожу крест-накрест.

      – Чего? – недовольно пробормотал он.

      – Надо ломать дверь, – с тем же спокойствием повторила Рут.

      Авель фыркнул и скрестил руки на груди.

      – Может, тебе ещё молочка с трубочкой и овсяную печеньку?

      – Не время ругаться, – раздался новый голос.

      В разговор вмешалась третья гостья Эрвина – эльфийка-дроу по имени Мэриэль. Полукровка, дитя двух миров: её мать была эльфийкой, а отец – драконорождённым. От матери ей достались благородные черты, шелковистые серебристые волосы, гладкая светлая кожа и пронзительные серо-голубые глаза. От отца – нечто более редкое: мелкая чешуя, покрывавшая лицо и руки лёгким узором, словно драгоценная инкрустация.

      Однако именно эта особенность делала её изгоем. Люди не любили то, чего не понимали. Их пальцы так и чесались дотронуться, проверить, настоящая ли это чешуя. А некоторые, ведомые злобой и завистью, даже мечтали пустить по ней нож, надеясь стереть с её лица эту странную красоту. Но стоило кому-то лишь подумать о подобном – и в следующий миг клинок Мэриэль уже оказывался у его горла. И тогда даже самые храбрые из задир начинали молить о пощаде.

      Авель кивнул, тяжело вздохнул и пробормотал:

      – Не лучший день я выбрал, чтобы бросить курить…

      Он затянулся из своей трубки, словно пытаясь отложить неизбежное, а затем с силой выбил дверь.

      Дом был перевёрнут вверх дном – шкафы опрокинуты, бумаги разбросаны, словно кто-то отчаянно искал нечто важное. От разбитого окна тянулись грязные следы сапог, и было очевидно, что это не Эрвин просто забыл ключ в баре и решил войти окольными путями.

      Глаза Авеля тут же заметались в поисках одной особенно важной детали – его новой пары сапог, за которые он заранее внёс аванс Эрвину.

      Рут сосредоточенно осматривала стол, а Мэриэль вышла на улицу, надеясь найти следы незваных гостей.

      На столе, среди хаотично разбросанных предметов, Рут обнаружила ключ. Девушка провела по нему пальцем, рассматривая, а затем, приподняв бровь, прошептала:

      – Он от погреба.

      Она подошла к деревянному люку в полу, вставила ключ в замок, и с приглушённым скрипом открыла тяжёлую крышку погреба.

      Внизу, в полумраке, неподвижно сидела странная фигура. Существо, сделанное из металла и магии.

      Кованый.

      На его теле не было ничего, кроме тёмной накидки, которая помогала ему сливаться с местностью и теплокровными существами. Но стоило глазам привыкнуть к темноте, как под тканью проявились гладкие, вылитые из стали мышцы. Его ноги напоминали ноги закалённого легкоатлета, бегущего по сорок километров в день. Всё его существо излучало мощь – он был создан для патрулирования границ и уничтожения неприятеля.

      Медленно, почти лениво, он поднял голову и посмотрел на незваных гостей. Однако в его взгляде не было ни страха, ни удивления – лишь холодное спокойствие.

      – Полагаю, я теперь свободен? – ровно произнёс он.

      Выбравшись из погреба, Кованый объяснил, что у него с Эрвином был общий бизнес, но на расспросы о деталях лишь промолчал. Однако, осматривая помещение, он быстро заметил записку, небрежно прижатую к столу опрокинутой чернильницей.

      – Здесь говорится, что Эрвин должен был встретиться с неким Стеклянным Глазом в таверне «Солёный Ветер», – произнёс он, держа бумагу в металлических пальцах.

      В